Запах истории и первые лучи нового дня: Рождение нового мира
Вот здесь, в центре первой полосы, под огромным, кричащим
заголовком, должен был быть напечатан сам текст:
МАНИФЕСТ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА!О принятии им
Верховной Власти!
Вокруг этого текста спешно версталась короткая, но ёмкая статья,
полная шока и недоумения, подчёркивающая экстраординарность момента
и отсутствие официальной информации о предшествующих событиях.
Каждый старался внести свою лепту, предлагая формулировки, пытаясь
облечь невероятное в слова, которые смогли бы донести этот удар до
сознания обывателя.
Никто не спал. Адреналин зашкаливал, превращая редакцию в
кипящий котёл эмоций, где смешались страх, эйфория и безумная
решимость. Глаза горели, голоса хрипели, по вискам стекал пот.
Каждый – от главного редактора до юного курьера – чувствовал себя
участником чего-то невероятного, переломного, что навсегда изменит
ход истории. Молодые журналисты, обычно сдержанные и циничные,
дрожали от волнения, чувствуя, как история буквально творится на
кончиках их перьев, прямо под их руками.
«Быстрее! Ещё быстрее!» – кричал Оболенский, пробегая по
коридору, едва не сталкиваясь с курьером, спешащим с новой гранкой.
– «Каждая минута – на вес золота! Петроград должен узнать об этом с
первыми лучами солнца! Мы должны быть первыми! Мы станем глашатаями
новой эпохи, мы начнём её!»
И вот, наконец, сквозь панику и суматоху, снова послышался
равномерный, могучий гул. Машины в типографии снова заработали, но
печатали они уже совсем другую историю. Историю, написанную
полночью 2 марта 1917 года, историю, которая навсегда изменит
Россию. Запах типографской краски в воздухе теперь казался запахом
самой истории, свежей и необратимой, распространяющейся по всему
зданию, как аромат новой жизни.
***
Первые, серые лучи раннего мартовского утра только-только
пробивались сквозь высокие окна редакции, когда последние листы
выскользнули из-под валов печатных машин. Воздух в типографии был
густым от пыли и запаха свежей краски, лица рабочих – измазанными,
усталыми, но в их глазах горело то же лихорадочное возбуждение, что
и в редакции наверху.
Оболенский, Суворин (он уже примчался, бледный, но собранный, с
горящими глазами), Петр и Николай Сергеевич стояли у главного
конвейера, наблюдая, как стопки только что отпечатанных «Нового
времени» падают на приёмный стол. Заголовок кричал, занимая почти
всю верхнюю часть первой полосы: «МАНИФЕСТ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА
АЛЕКСАНДРОВИЧА! О принятии им Верховной Власти!» Это было не просто
сообщение, это был удар грома, предвестник землетрясения,
сотрясающего фундамент империи.