— Настя. Иногда приходится просто делать то, что должен, и
смиренно принимать последствия. Какими бы они ни были. — Он
погладил мои пальцы. — Все мы в руках Божьих, и на все воля
Его.
Я вцепилась в его пальцы так, будто он прямо сейчас собирался
идти стреляться и я могла его удержать.
— Не успокаивает.
Он едва заметно улыбнулся.
— Знаешь, я даже рад, что все так обернулось. Теперь я
совершенно точно уверен, что небезразличен тебе.
Я задрала голову, уставилась в потолок, глупо, по-детски пытаясь
удержать слезы.
— И я никак не смогу это остановить?
— Ты можешь молиться за меня.
— Вот спасибо, утешил! — Я все же не удержалась, шмыгнула носом.
Муж, вздохнув, притянул меня к себе на колени.
— Еще ничего не случилось. Может, и не случится. — Он коснулся
губами моих волос. — Может, Зайков в темноте свалится в канаву и
свернет себе шею. Или от волнения упьется до смерти. Или подавится.
— Виктор тихонько хмыкнул. — Или я споткнусь о порог.
— Не смей! — Я вскинула голову. — Не смей так говорить!
Виктор молча прижал меня к плечу, качнулся, баюкая, точно
маленькую. А я плакала и плакала, пока слезы совершенно не изнурили
меня, погрузив в беспокойный сон.
Подскочила я резко, будто от толчка. Но нет, меня никто не
беспокоил.
Вторая подушка рядом с моей была примята — то ли я металась во
сне, то ли Виктор спал рядом. Из-за закрытых штор в спальне было
темно, не поймешь, который час. Я ругнулась. Почти на ощупь
пробралась к окну, отодвинула тяжелый бархат занавесей. Сквозь шелк
засияло солнце. Я выругалась снова, уже вслух — проспала! — и, как
была, в ночной сорочке и босиком, помчалась в покои мужа. Василий
вырос на пороге гостиной, промямлил что-то, дескать, барин не велел
беспокоить. Я снесла его, даже не замедлившись. Сперва
удостоверюсь, что муж еще дома. Потом буду расспрашивать, давно ли
барин велел не беспокоить и где он сам.
Из-за двери раздался взрыв ругани. Я влетела туда, толкнув
кого-то. Остановилась, шумно выдохнула, увидев широкоплечий силуэт
против окна.
— Уже встала? — В голосе послышалась улыбка, но она не могла
скрыть раздражения. Виктор обернулся. — Настя! Почему ты в таком
виде?
В каком виде? Вполне скромная ночнушка, в пол, даже с
рукавчиками. В моем мире сошла бы за летнее платьице: кружево,
вышивка.
Виктор двинулся ко мне, на ходу снимая халат. Накинул его мне на
плечи, укутывая.