Дальше Маргарет не слушала.
Поправив складки своего простого платья, предназначенного для
удачной торговли на рынке, она уставилась на речушку вдоль
дороги.
Речушка — это не то же самое, что море. Когда-то Маргарет жила
на берегу и часами смотрела на горизонт, ожидая возвращения отца из
плавания. Ее несчастная матушка, выросшая в обеспеченной семье
Бернаров, искренне верила, что пока ты не обращаешь внимания на
нищету, то ее с тобой не случится. Она с такой стойкостью
игнорировала поношенные наряды и супы, в которых плавала одна
чечевица, что Маргарет только к десяти годам осознала: да ведь они
бедняки, беднее некуда!
— А трактирщик, стало быть, и говорит — ну уж за пивом люди
всяко припрутся, мне кристаллы не страшны… — бубнил сам с собой
возница, а Маргарет отметила, что они уже въехали на земли Флери и
картина вокруг изменилась. Неухоженные земли, заросшие высокой, по
пояс, травой, вызывали у нее негодование. Как можно так запустить
собственные владения!
Строение, которое выросло перед ними на повороте, мало походило
на добропорядочный замок. Во-первых, он был таким древним, что,
кажется, был построен еще при короле Луи Беспечном.
Во-вторых, Маргарет не понимала, как можно жить в доме с
настолько грязными окнами. Это же оскорбительно!
Будь она графом Флери, просто снесла бы это нелепое сооружение и
построила на его месте небольшой уютный особняк, который куда проще
протопить и отмыть.
— Вот и все, госпожа, — объявил возница, притормаживая на
заросшей крапивой подъездной аллее, — с вас десять монет.
— Да вы шутите, милейший, — все еще неодобрительно рассматривая
замок, процедила Маргарет, — больше семи ни за что не дам. И вот
еще что, — порывшись в саквояже, она достала кусок хозяйственного
мыла и протянула его насупленному вознице.
Он оценил ее упрямо выдвинутый подбородок, поджатые губы и
решительность, с которой Маргарет была готова сражаться за каждую
монету, и, снова сплюнув, на этот раз прямо ей под ноги,
развернулся и отправился в город.
Дверь замка со зловещим скрипом распахнулась, и на пороге
появилась молодая девушка, до того хорошенькая и нарядная, что даже
тщеславная Пеппа уступила бы ей по части лент и кружев.
Маргарет частенько видела эту девицу на балах и приемах, куда ей
приходилось сопровождать племянницу — вот мука! В отличие от многих
тщеславных матушек и тетушек, она никогда не привлекала к себе
внимания, вместе с другими кумушками подпирала стенки и бдительно
стреляла глазами по сторонами.