Инкрустированная рукоятка, с гардой,
на которой был выгравирован семейный герб, а сам эфес заканчивался
навершием в виде круга, в котором был крест с небольшим
изумрудом.
— На колено, — снова сказал
монарх.
Мне казалось, что я нахожусь в
каком-то фильме. Абсурдность ситуации и навалившаяся усталость
сводили с ума.
Я встал на одно колено, подобно
рыцарю, что служил своего королю многие годы, а Алексей Петрович
подошел ко мне ближе. Он плавно опустил меч плашмя мне на
плечо.
— Безземельный и безродный Александр
Иванович Кулибин. Я, царь государства Новгородского, Алексей
Петрович Долгоруков торжественно объявляю тебе помилование, — он
пронес лезвие над головой и опустил на второе плечо. — А также, за
проявленное мужество, за защиту города Великого Новгорода от осады
войска Романовичей, за пресечение осады и предотвращение множества
смертей…
Кровь в ушах стучала так, что я едва
слышал речь монарха, но при этом четко отдавал себе отчет в
происходящем. Одна часть меня спрашивала: почему? Вторая ей
отвечала: все логично и закономерно.
Алексей Петрович снова перекинул
лезвие меча на правое плечо.
— Я дарую тебе титул барона.
8
Легко ли это было? Хотелось бы мне
ответить утвердительно. Но я бы солгал самому себе, ведь легко не
было и в помине. Только теперь я начинал осознавать, что мой шанс
распрощаться с жизнью на крепостной стене был куда выше, чем я
полагал изначально.
Теория вероятностей утверждала, что
подобный исход близок к нулю, но все же ему никак не равнялся. И
вот, когда царь Романович извлек из-за пазухи скомканный белый флаг
— меня будто молнией пронзило. Эта картинка вспыхнула в моем
воображении, как искра в кромешной тьме.
«Он в любом случае намеревался начать
переговоры, — промелькнула мысль. — Это была подготовка к затяжной
осаде. Они собирались измором взять город, дабы вынудить Алексея
Петровича к диалогу по прошествии долгого времени. И, судя по
наличию осадных лестниц, они бы даже предприняли штурм».
Но наличие белого полотнища у
Романовича свидетельствовало, что он тоже предусмотрел все наперед.
Именно поэтому легко не было. В этом мире было столько
непредсказуемых переменных в каждом деле, что все мои теоретические
просчеты могли стать фатальными в любой момент.
Я глубоко вдохнул, отгоняя
беспокойные мысли. Совсем не о том сейчас стоит думать.