И никто не спешил их увеличивать. Потому что у местного барона,
которому принадлежала эта деревня, попросту не было на это
ресурсов. Посылать вертолёт на Суземки (так называлась деревня)
чаще он просто физически не мог.
Барон пытался присылать группы зачистки монстров, но они канули
в лету вслед за теми бедолагами, которые попадали в этот лес. А
Империя не спешила помогать барону, владеющему столь отдалёнными
землями. Это была его земля, ему и разбираться. У государства было
и так масса проблем.
В возрасте тринадцати лет, Даниил сбежал из деревни. Его сманила
старуха-ведьма. Зачем он ей был нужен оставалось загадкой. Она
велела называть себя Авдотьей и часто пропадала. Бывало, что не
появлялась в доме месяцами, но Даниил не переживал по этому
поводу.
По сравнению с собачьей конурой, теперь он жил в раю. В
отсутствие ведьмы сам следил за хозяйством – небольшой огород и
куры с кроликами. Она научила его читать и писать. А потом…
Что случилось потом, он так и не понял. В памяти ничего такого
не было. Но судя по некоторым отрывкам, я догадывался, что она, так
же как и я, пыталась провести ритуал по переселению душ.
Получалось, что она хотела призвать меня. И всячески стремилась
к этому. Только вот для чего?
Всё это я почерпнул из памяти реципиента. Урывками и большими
кусками, но в целом картина мне была ясна. Из неё я понял, что этот
мир сильно похож на мой.
А значит, монстры, которые заполонили лес, могли иметь вполне
естественную и очень знакомую мне природу.
Покопавшись в памяти ещё, я вспомнил тётю Дуню, которая
рассказывала маленькому Дане, как едва выжила, после похода в лес.
Собственно, по её словам, она была единственной, кто вернулась из
леса живой. За каким чёртом она туда попёрлась, в её рассказе не
упоминалось. Но то, что она увидела, как дерево ожило и начало с
ней разговаривать, подтвердило мои догадки.
То был обычный Кронобес. И уничтожить его для меня не составило
бы большого труда.
Только вот деревенские жители заранее вызывали у меня лишь
отвращения. Хотя бы за то, что они всё это время делали с
Даней.
Понятно, что голодали, но человечность же можно сохранять.
Дорога, усыпанная щебнем, вывела меня на окраину деревни.
Мотоцикл тяжело пробирался по грязным колеям, но запахи, которые я
улавливал, полностью отвлекли меня от неудобств. Воздух пропитался
чем‑то знакомым, до боли в груди: вонь сырости, перегнивших досок и
домашнего скота. Этот букет запахов врезался в память ещё с детства
в память реципиента.