А теперь? Кто придет к целительнице, чью внучку едва не убили на
глазах у всей деревни?
Только кто-то отчаянный. Кто-то, кто не боится, что старуха его
отравит.
Внезапно поднявшийся ветер бросил в стекло ветку. Мои
воспаленные нервы не выдержали, и я подскочила на месте.
Заозиралась по сторонам, а когда глаза привыкли к темноте, слезла с
топчана.
Прошлепала босыми ногами к бабушкиной комнате, прислушалась к
хриплому дыханию. Бабуля не спит, я это знала, но все равно
постояла еще несколько мгновений, чтобы убедиться, что она пока
жива.
Я теперь часто так делала.
Вернулась к постели. Ветер завывал в печной трубе, всполохи огня
плясали на стенах.
В стекло снова что-то стукнулось и брякнулось на завалинку, а
следом послышалось царапанье в дверь. Днем мы прислонили ее к
проему: отремонтировать самостоятельно будет сложно, а просить
мужиков из деревни уже не получится. Никто не согласится.
За дверью совершенно точно кто-то был. От страха перехватило
дыхание, а волоски на руках встали дыбом.
Я услышала, как заворочалась на своей кровати бабушка, и в этот
момент царапающий звук повторился.
— Анка! — ворвался в темную комнату сиплый шепот.
Я расслабленно выдохнула, узнав по голосу свою подругу. Да даже
не подругу, а просто единственного человека из деревни, который не
смотрел мне презрительно вслед. Раньше такой была и тетка Лукерья,
но теперь от нее мне доброты не ждать.
— Ты спишь? — Софья настойчиво царапала дверь.
Я юркнула к узенькому проему, осторожно отставила дверь в
сторону и вышла на улицу.
— Не спишь, — радостно улыбнулась Софья.
В лунном свете ее золотистые волосы переливались серебром, а
темно-зеленое платье казалось черным. Но я знала, какого цвета оно
на самом деле: у Софьи кроме него другой одежды было немного. Это
зеленое она надевала и на гулянки, и на похороны.
— Ой!
Подруга наконец заметила, как я выгляжу: в тонкой сорочке, под
которой множество повязок, а лицо сине-фиолетовое и заплывшее.
Благо хоть глаза открылись: бабушкины мази творят чудеса.
— Как же они тебя…
— Все нормально, — прервала я ее. — Почти не болит.
Подруга поджала пухлые губы, нервно затеребила косу. На какой-то
миг мне показалось, что Софья чувствует себя виноватой за то, что
со мной произошло, но я отогнала эту мысль. С чего бы ей быть
виноватой?
— Ты пришла узнать, как у меня дела?