– Варвара! – повысила голос Дарья. – Кликни отца, скажи Заступа
пришел!
Худенькая, остроносенькая девочка-подросток в платье до пят,
выскочила из-за печки, пискнула:
– Здравствуйте, – потупила серые глазища и выскочила на улицу,
легонько задев Руха плечем. Пахла она опять же медом и еще чем–то,
тревожным и смутно знакомым.
– Падчерица, – пояснила Дарья. – Дочкой мне стала, душа в душу
живем. Сначала сторонилась меня, а потом ничего, ужились. Садись,
Заступа, поесть соберу, не побрезгуй.
– Не беспокойся хозяюшка, – поспешно открестился Бучила. – Разве
водички.
Спустя мгновение, он сидел за выскобленным столом и потягивал
ледяную воду из деревянной кружки. Вода была медовой на вкус. Дарья
громыхала посудой и тараторила без остановки:
– Одни мы, никого вокруг нет, до села две версты. Леса тут не
больно-то страшные, князь Горбатов владеет, нечисть повывел, оттого
спокойно живем. Лешаки и мавки в чаще сидят, к нам не лезут. Потому
и спужались, когда ночью кто–то вокруг избы начал ходить. Слышим
шаги, то затихнут, то снова пойдут, а потом как завоет!
– Долго шарился? – спросил Бучила.
– Почитай целую ночь.
– Ничего не видели?
– Ничегошеньки, Заступа-батюшка. В избе затворились. Степан с
топором выйти хотел, да я не пустила. Он у меня сильный, а все ж
неохота снова во вдовицах–то ходить.
– Ну это понятно, – согласился Бучила. – А скотины почему у вас
нет? Даже курей.
– А какая скотина в лесу? – замялась Дарья. – Разве волков
привечать. Перережут, не успеешь глазом моргнуть, холеры серые. Мы
на медок все меняем и мясо и сало и яйца. Ни в чем недостаточка
нет.
– Молодцы, – похвалил Рух и пальцами выбил по столу нервную
дробь. Может и правда волки шалят, а может дело в другом. Скотина в
плохом месте не приживается, например. Даже кошачьей плошки нигде
не видать. С другой стороны, икона на положенном месте, в Красном
углу. Христос посматривал искоса, но тревожных сигналов не
подавал.
Из сеней послышались шаркающие шаги и в дверь ввалился
звероватого вида мужик по уши заросший черной, с обильной проседью
бородой. Глаза настороженно посверкивали из под лохматых бровей.
Следом, невидимой тенью, проскользнула Варвара.
– Степа, Заступа пришел, – сказала Дарья.
Бортник прошел к кадушке, шумно напился, проливая на грудь, сел
напротив Руха и хмуро сказал: