– Сапог, сапог! – Федька, не успев оклематься, вырвался и
едва не нырнул обратно. Правая нога хлюпала размотавшейся
портянкой. – Сапожок!
– Хреножок, – Рух, взбешенный дурацкой выходкой, хлестнул
парня по морде. – На хрена тебе сапожок, если я сейчас ноги тебе
оторву?
– Он новый!
– А я тебя спас, не благодари.
– Сапог!
– Не благодари, говорю.
– С-спасибо, Заступа, – Федор пришел в себя и дрожал,
прилязгивая зубами.
– Не на чем, – Рух с трудом встал, бедро пульсировало,
кружилась голова. – Идти можешь?
– Вроде могу, – неуверенно отозвался Федька и встал рядом,
покрытый грязью и тиной, не замечая вцепившихся в лицо и шею
бледных, извивающихся червей.
– За мной, душу мать, нога в ногу, – предупредил Бучила и
захромал по тропе. На Трофима обид не таил. Прав старый копаль,
всяк сам за себя. Хомо хомини лупус эст, а уж про упырей и вовсе
нечего говорить. Не, никаких обид, но при встрече кое-кто лишиться
старой бородатой башки.
Они волоклись по ночному болоту, поддерживая друг друга, падая
от усталости и натужно сопя. Проснувшаяся от дневной спячки трясина
выла и стонала на разные голоса, киша склизкой, отравленной жизнью.
Далеко за спиной, на плесневелых развалинах древнего города,
плясали и переливались мутные огоньки. Души сгинувшего народа
манили вернуться и отдохнуть среди тлена и сгнивших костей.
Трухлявые пни, погибшие деревья и россыпи дряблых грибов светились
зеленым. Руху становилось все хуже, яд переваривал его изнутри.
Перед глазами темнело, в затылке бухал набат.
Он первым заметил призрачную фигуру и остановился, как
вкопанный.
– Ты чего? – недовольно буркнул Федор. – Ох,
епт...
Высокая, худенькая, очень красивая женщина с тонкими чертами
лица, стояла по пояс в трясине, в десятке саженях от них, увитая
клочьями гнилого тумана. Черные волосы, перехваченные алой
Федькиной лентой, роскошной гривой спускались на плечи и
падали на крупную обнаженную грудь. Женщина ласково улыбнулась и
пальцем поманила к себе.
– Не вздумай, – шикнул Бучила парню и повысил голос.
– Ты бы прикрылась, блядища болотная, а то я с дитем.
Странная женщина повторила приглашающий жест.
– Может надо помочь? – прошептал Федор. – Ведь
зовет.
– Ты совсем что ли дурак? – умилился Рух. – Ах да, чего
это я? Умные дома, на печке сидят.
Женщина подвинулась ближе. Тяжелая грудь заманчиво колыхнулась.
Болотная вода осталась спокойной.