Да и чего пока говорить? Сейчас время сытное, и Рождество
близко, а что снега нет, то даже и хорошо. Подрядилась Наташка с
вредной теткой Евдокией и другими соседками за клюквой ходить. Три
бабы, девчонки, да охраной два мужика, дядьки Силантий и Прокл с
самострелами. Село совсем рядом, нечисть летняя по берлогам спать
расползлась, а зимняя еще не появилась, а все одно опаску надо
иметь. Ягода уродилась красная, спелая, примороженая, сладости
поднабравшая, знай собирай, сама просится в кузовок. Руки только
зябнут, да чего уж теперь. Клюковку Наташка на базаре продаст, а на
денежку купит иголок, бисера да ленточек всяких. А бабушке пряник,
чтоб на печке было слаще лежать. Наташка быстро ягоды набрала,
Матренке помогла, да и затеяли подружки в прятки играть. А скоро уж
и домой.
- Девочки, на виду будьте, слышите? - донесся голос тетки
Евдокии.
- Слышим! Будем! - отозвалась Матренка, звонко захрустела
смерзшаяся трава.
Наташка отбежала чуть дальше, затаилась у корней огромной елки и
прикрыла ротик варежкой, чтобы не засмеяться. Матренка рядом
совсем, вот-вот покажется, надо бы ее схватить неожиданно, вот она
заорет, а потом повалить и снега во все места напихать. Вот только
снега-то нет, не удастся потеха. Свиристели вдруг разом замолкли.
Только вот гоношились и всё, на лес опустилась мертвая, стылая
тишина.
Что-то теплое упало вдруг на лицо. Наташка стянула рукавичку,
безотчетно коснулась щеки и недоуменно вскинула бровь, увидев на
пальцах багровый мазок. Это чего? И тут же отпрянула. Прямо перед
носом пролетела тягучая капля и шмякнулась, оставив темный ляпок на
осыпавшейся хвое. Наташка подняла глаза и сдавленно засипела, над
головой, перекинутый через толстую еловую ветку, висел измятый,
переломанный человек. Руки и ноги безвольно обмякли, лица не было
видно, с пальцев сочилась алая кровь. Наташка всхлипнула и поползла
назад, забыв про варежку и игру. Хотелось снова закрыть глаза и
оказаться в сказочном дворце, и чтоб принц прискакал и спас...
И тут истошно и страшно закричала Матренка. Совсем рядом,
саженях в десяти, скрытая за деревьями. Крик резко оборвался, и
Наташка услышала глухое рычание. Жуткое, еле различимое, похожее на
собачье. Рычание сменилось влажным треском и хлюпаньем, Наташка
поднялась на подгибающиеся ноги и рванула, не помня себя. Дороги не
выбирала, продираясь напролом сквозь морозный подлесок. Острая
ветка царапнула щеку, другая, костлявой лапой уцепилась за подол
телогрейки. Наташка ойкнула, обернулась и краем глаза увидела
далеко за спиной приземистую черную тень. Была и пропала, только
иней взвился невесомой колючей пургой. Наташка побежала, дыхание
сбилось, в боку кололо, сердчишко грозилось выпрыгнуть из груди.
Она выскочила на край болота и резко остановилась. На мху
разметалась тетка Евдокия, вспоротая от паха до середины груди.
Топорщились сломанные ребра, клубок сизых внутренностей выпал на
землю, дымясь на морозце легким парком. Корзина с клюквой
опрокинулась, ягоды тонули в крови. Алое на алом, алое на
алом...