- Говорил я, а толку? - отмахнулся Фрол.
- А мы чего? - Мишка шмыгнул простуженным носом и зачастил. -
Они лежат, ужас чего, ну и мы... ну и того. Не по-христиански
так-то лежать...
- Ты, Мишка, к соседке ходишь блудить, при живой жене, то
доподлинно знаю, - уличил Рух. - То по-христиански видать?
Мишка не нашелся с ответом и обиженно засопел.
«Сукины дети, наворотили делов», - подумал Рух, подхватил еловую
шишку и показал жандармам:
- Видали? Знаете, чем хороша? Ее если в задницу запихать,
обратно не вынешь уже. Намек ясен?
И, не дожидаясь ответа заглянул под ближайшую простыню. В горле
запершило.
- Матрена Иванова, девяти лет, - проскрипел Фрол. Битая оспой
щека пристава нервно задергалась.
Бучила опустил невесомую ткань. Ребенка разорвали в куски. Он
пересчитал тела и нахмурился.
- Пошли семером, двое спаслись, здесь четверо лежат. Где еще
один?
- И правда, где? - Фрол повернулся к своим молодцам.
Жандармы переглянулись, и Мишка неуверенно отозвался:
- Дите второе не нашли. Все обыскали, а ее нет. Домой не
возвращалась. Может в лес убежала, или чудище утащило с собой?
- Ясно, - кивнул Бучила. - А почему чудовище?
- Так а кто? - удивился Мишка. - Нешто человек? Такое
смертоубийство только чудище поганое сотворит.
- Чё-то ты умен для жандарма! - восхитился Бучила. - Я б с тобой
поспорил, кто гаже, чудища иль человек, но тут ты, Мишка, хоть и
дурак, а верно подметил.
- Правда? - Мишка расплылся в недоверчивой и щербатой
улыбке.
- Истинный крест, - Рух кивнул на мертвого Прокла. - На спине
следы огромных когтищь, острющие страсть, мясо, как масло,
пластают, и пятерня огромная. - Он приложил ладонь к покрытой
морозной корочкой ране. Судя по размеру порезов, лапища неизвестной
тварюги была раза в два больше, чем человеческая рука.
- И кто это был? - с придыханием спросил Фрол.
- Ща, погодь, - Бучила картинно охлопал себя по бокам. - Где же
он?
- Кто? - спросил пристав.
- Да шар сраный колдунский, в него смотришь и разом прошлое и
грядущее зришь, - фыркнул Рух. - А нету, дружочек мой, Фролушка, у
меня шарика этого и не было никогда. Оттого хер его знает кто тут
чудил. Одна надежда на свидетелей твоих. С них и начнем, а
пока...
Он замер, навострив уши. В зарослях слышалось еле различимое
царапанье. По спине побежала зябкая дрожь. Неужели тварь еще здесь?
Затаилась, падла, и наблюдает... Рух плавно, без резких движений
вытянул из-под плаща взведенный пистоль. Оружие вселило
уверенность. Жандармы непонимающе хлопали глазками, но Фрол, вот
великого ума человек, уже тянул из ножен тяжелый кавалерийский
палаш. Бучила взглядом приказал им остаться на месте и медленно
пошел в глубь нахмуренного, декабрьского леса. Нет, не от храбрости
великой. Просто, сука, кто-то должен был пойти. Хрустела
подмороженная трава, время остановилось, воздух словно сгустился.
Солнце закатилось за зубчатый край, и опушка стремительно тонула в
морозно дымящихся сумерках. Впереди зашуршало, Рух неосознанно
прикусил губу, палец окостенел на железе спускового крючка. За
сгнившим поваленным деревом чернела промоина. На дне шевельнулось,
и Бучила каким-то чудом удержался от выстрела, в последний момент
разглядев окровавленную, истерзанную девочку лет десяти.