Полицейский участок села Нелюдово незаметно притулился с краю
Ярмарочной площади, особо ничем не выделяясь на фоне прочих домов.
Ни каменных сырых подземелий, ни специального окошка для взяток, ни
пыточных, ни виселицы при входе, обычный рубленный пятистенок,
каких тьма на тысячу по всем пределам новгородской земли. Сени,
заваленные хламом, комната с лавками и столом, полки с бумагами да
отдельный закуток на запоре для разной буйной братии,
подозрительных нищих, проституток и всяких других прощелыг, с
которыми время от времени нелюдовская полиция начинала вести борьбу
насколько бурную, настолько и бестолковую.
Рух по всегдашней своей невиданной скромности расселся на
единственном стуле, принадлежавшем Фролу Якунину, и внимательно
разглядывал выживших в резне на болоте. Софью Торопку он сразу
узнал, года три назад была замешана в каком-то мелком деле о
колдовстве. То ли сама ворожила, то ли рядом стояла, ни черта
памяти нет. Одно точно, доказательств найдено не было, или Рух
херово искал. Силантия Дымова Рух видел впервые. Вот ведь странная
штука судьба, четверо померли, выпотрошены и разорваны на куски, а
эти целехонькие. Что это? Везение? Стечение обстоятельств? Шутка
уставшего Бога? Происки Дьявола? А бес его разберет! Жизнь как она
есть, во всей своей непредсказуемой красоте.
- Меня знаете? - нарушил он тишину.
- Знаем, батюшка, как же не знать? - Софья Торопка, баба лет
сорока, тощая, с редкими сальными волосами и морщинистым некрасивым
лицом, нервно затеребила краешек головного платка.
- Чай не дураки, - хмуро добавил Силантий Дымов, немолодой
мужик, крупносложенный, широкоплечий и весь какой-то помятый.
- Тогда сразу к делу, - Бучила навалился на стол. - Что
случилось на болоте, чего видели и от чего бежали?
- Страху, страху, батюшка, натерпелись, - заголосила Софья. -
Зачем, зачем поперлись на топь? А я говорила! А я предупреждала! А
кто меня слушал?
- Я тя щас ударю, - оборвал поток бабьей говорливости Рух. - По
делу давай, без затейливых предисловиев. С того момента, как все по
махерке пошло.
- Это я мигом, - баба как-то сразу приняла деловой вид. - Мы,
значит, журавиху собираем, ее на болоте тьмущая тьма, все от краю
до краю красно...
- Ты очумела что ли совсем?
- Прости, Заступа-батюшка, прости, - ахнула Софья. - Не знаю,
как и начать, прости дуру грешную, мыслишками путаюсь. Рядом со
мною Фроська Копытова ягоду брала, ох и спорая баба... Все-все,
поняла, опять не туда свернула... Так я краешком глаза смотрю, нету
ее, только была и нет. Ну мало ли, может до ветра пошла за кусток.
Опять смотрю: стоит Фроська среди деревьев, теперь далече уже,
саженях в пол ста. И машет, значит, рукой. Призывно так.
Присмотрелася я и обмерла. Фроська-то не стоит, ноги до земли не
достают, будто парит и перебирает ими тихонечко. А сзади, в
зарослях, я и не углядела сначала, чудище, высотой чуть не с избу и
собой горбатое, черное аки смоль и Фроську за шею лапищей держит, и
мне что ли как бы показывает. А потом раз и пропало рывком и
Фроську с собой унесло. Ну я клюкву бросила, хай с ней, с клюквой
проклятой, подол подобрала и тикать. Только у ворот и
опомнилась.