Марьюшка смотрела сквозь слезы, улыбнулась невесело и тихо
сказала:
— Ты прогони меня, Ванечка, беда одна от меня.
А тебе жить надо.
Словно ножом Ваньку пырнули, поник он, понурился, навалился
грудью на стол, захрипел:
— Дура ты, Марья, дура как есть! Я за тебя...
я за тебя! Эх! Дура!
— Ты ругай меня, Ванечка, ругай, — Марья
бросилась на шею, придушила жарким объятием. Теплая, родная,
милая. — Люблю я тебя, больше жизни люблю! Век
благодарна...
— Ну буде, буде, — опешил Ванька, отстранил
невесту и встал.
— Куда ты? — испугалась Марьюшка.
— Спать. Ты тут, а я на сеновал.
— Не бросай меня, родненький, не хочу
я одна.
— Люди чего подумают? — Ваньке пуще всего хотелось
остаться.
— Теперь не все ли равно?
— Не все! — отрезал Ванька. — По-хорошему
у нас будет, Марья, по-божески. Спи. Завтрева свидимся.
Марьюшка словно еще меньше стала, сжалась в комок. Ванька
поцеловал ее в лоб, закрыл дверь, постоял, переводя дух,
и вышел из притихшей избы. Стемнело, на небе
народились первые звезды, ветерок дул прохладный и ласковый,
как Марьюшкино дыхание. Он забрался на сеновал, расстелил
одеяло и лег, рассматривая узор на досках и осиные
гнезда под потолком. День выдался тяжелый и длинный. Упырь Рух
Бучила и подземные ужасы казались теперь далеким, забывчивым
сном. Звезды вызрели и сверкали серебряной россыпью, клочьями
ползли подсвеченные луной облака. В Гнилом лесу выли волки.
Зловеще хохотал козодой. Заскрипела лестница, и Ваньке
показалось, что на сеновал проник дикий зверь. Узкая, сильная
ладошка зажала рот. Запахло весенним лугом и молоком,
с легким, едва уловимым послевкусием свежей земли. Марьюшка.
Она стянула рубаху, обнажив небольшую, упругую грудь. Рука отнялась
от лица, и он почувствовал вкус ее мягких,
обжигающих губ...
IV
Аникей Басов, первый из старейшин Нелюдова, проснулся среди
ночи в липком поту и сдавленном сипе. Еще не придя
в себя, истово закрестился на огонек лампадки
в красном углу. Уф, спаси Господи и помилуй. Приснилось
Аникею, будто шлепает он в темнотище кромешной, сам
не знамо куда, выставив руки наперед, как слепец.
А из темноты кличут по имени, манят. Ласковым таким
шепотком. Аникей спешит на зов, не может противиться,
и неожиданно проваливается в черную яму. Шмякнулся
об донышко и проснулся, растудыт твою душу...