— Ты чего всполошился, хер старый? — прошамкала
с печки жена, бабка Матрена. Ишь, услыхала, чума. Заноза
в заднице, а не старуха, диавол в юбке,
Аникеево наказание за грехи.
— До ветру, Матренушка, захотел, — угодливо
отозвался Аникей. За годы сумел примириться с бабкиным
нравом. Без Матрены Аникею так бы высоко ни в жисть
не взлететь. Без приданого и нужных знакомств покойного
тестя Григория Полосухина. Всем обязан ей Аникей, оттого
и терпел.
— Так иди, чего стонешь?
— Иду, Матренушка, иду! — Аникей заспешил
к выходу на сведенных костной хворью ногах. До ветру
ему и вправду хотелось. Аж резало низ живота.
— В корыто не напруди! — пригрозила старуха.
— Живо бороденку оттяпаю.
Аникей удрученно вздохнул. Гадина старая, как есть сатана.
За печкой похрапывала работница Глашка. Помогала
по хозяйству дьяволу в юбке: воду таскала,
за скотиной следила, мыла полы. Ладная баба, молодая, задницей
угол заденет, весь дом задрожит. Сиськи из рубахи
вываливаются, сами в руки хотят. И с Аникеем
ласковая, «дедушкой» кличет. Эх, щас бы к ней под
бочок... Из-за занавески доносилось размеренное дыхание
и пахло потным, разгоряченным женским телом.
Аникей с трудом оторвался от щели, вышел в сенцы.
Ага, под бочок. Матрена ухватом по темени вдарит, забудешь,
чем баба отлична от мужика. Улица встретила прохладой
и темнотой. В хлеву шумно возилась свинья. Аникей
заспешил через двор, зябко поджимая босые ноги. По-весеннему
ледяная земля кусала за пятки. Поджимало так, что не было
терпежу. Проклятая баба! Старческие пальцы лихорадочно потеребили
завязки подштанников и затянули узел еще крепче. Холера
те в бок! Увлекшись, не заметил, как от ворот
отделилась черная, зыбкая тень и поплыла прямо к нему.
Аникей приплясывал и ругался сквозь зубы, пытаясь сладить
с тесьмой. На глаза навернулась слеза. Тень приблизилась,
и участливый голос спросил:
— Помочь, Аникей?
Помогать нужды уже не было, старейшина Аникей Басов,
большой по нелюдовским меркам человек, опорожнился прямо
в портки.
— Ну тише-тише, не верещи, — попросил Рух,
глумливо посмеиваясь про себя. Знатно пуганул старика, спасибо,
не помер. И ведь не хотел пугать, так получилось,
слишком долго ждать пришлось. Старикам пока в голову влезешь
и дозовешься — наплачешься. А дело-то спешное.
— Ты? — Аникей выпучил глаза.