Рух, предчувствуя гадость, запахнулся в драную шубу и винтовой
лестницей поплелся вниз, осторожно переставляя ноги по обледеневшим
ступеням. Зазеваешься и хана, руки-ноги переломаешь, в штаны снега
без меры набьешь, вылетишь кубарем, разве дело в таком виде гостей
незваных встречать? Людишки грозу всякой нечисти, великого и
ужасного Руха Бучилушку ждут, а тут сверзится откудова ни возьмись
пугало, похожее на дерьмища мешок. Репутация – первое дело. Потому
осто-рож-не-нько. Шажок за шажком. И шубу, пока не видит никто, по
бабьи поднять...
Успел вовремя. Только спустился, как из-под горки вылетели в
клубах морозного тумана несущиеся во весь опор жеребцы, с храпом,
фырканьем и веселым перезвоном множества бубенцов.
– Эгей, тпру, залетные! – заорал могучего телосложения кучер в
тулупе. Возок лихо развернулся, подняв тучу блестящего снега,
покачнулся, едва не завалившись на бок, скрипнул полозьями и замер,
красивый, нарядный, украшенный затейливыми вензелями и намерзшей
ледяной бахромой.
– Приехали, барин! – кучер ударил рукавицей по стенке возка и
принялся обдирать сосульки с усов, искоса посматривая на Бучилу,
решившего на всякий случай остаться в тени.
Дверь возка распахнулась, выбросив облако пара, винного духа,
громкие голоса и заливистый смех. Первой на свет Божий выпала на
четвереньки в снег ярко накрашенная блондинка со сбитой на бок
прической. В вороте распахнутого полушубка заманчиво колыхнулась
крупная грудь. За ней спрыгнула вторая, чернявенькая, лет на десять
младше товарки.
– Ой, Катька, тебе все бы лежать! – чернявая помогла блондинке
подняться. Обе хреновенько держались на дрожащих ногах и, судя по
осоловелым глазенкам, плохо соображали что происходит и каким
поганым ветром их сюда занесло.
– И где дворец обещанный? – изумилась названная Катериной,
капризно кривя пухлые губы.
– Видать, эти развалины он и есть, – истерично рассмеялась
чернявая.
– С милым, девочки, рай и в шалаше! – донесся знакомый писклявый
голосишко, и чудесный возок, рождающий шальные мысли и полураздетых
пьяненьких баб, исторг низенького, несуразного человека. Или не
человека...
Бучила не поверил глазам, увидев продувную мохнатую рожу, нос
пятаком, ослиные уши и маленькие загнутые рога. В Нелюдово,
собственной персоной, с шиком и блеском явился ведьмин услужник и
покоритель козьих сердец черт Василий, ряженый в шикарную соболиную
шубу и шитые золотом сапоги. За спиной блудного черта маячила еще
одна, явно не обремененная тяжестью поведения дама.