– Упырь! – крикнула графиня. – Слышишь меня?
– Да подожди, не ори, – поморщился Рух. – Видишь, занят, не до
тебя мне сейчас.
Лаваль захлебнулась от ярости.
Бучила, не обращая на нее никакого внимания, тряхнул Ваську и
строго спросил:
– Так какого дьявола банда этого Костоеда гоняется за тобой?
– Бабу-то золотую, у него я упер, – у Васьки в глазенках
появились слезинки.
– Подожди, – не понял Бучила. – Ты же сказал у Шетеня спер?
– И у него вдругорядь, – пискнул Василий. – Шетень приказал у
Дербыша украсть и ему отдать. А я украл и себе забрал. Получается,
у обоих упер.
– Получается, ты кретин еще похлеще, чем я ожидал, – Рух не
очень и удивился. Васька-поганец в своем неподражаемом стиле, ни
отнять, ни пришить.
– Эй, бонжур вашу мать! – Лаваль замахала руками, привлекая
внимание. – Меня что ли тут нет?
– Сказал, не мешай, – отмахнулся Бучила и едва не выронил черта.
Оскорбленная графиня закипала, что твой самовар.
– То есть, рыло ты поросячье, – продолжил дознание Рух. – По
мимо Шетеня, тебя еще хочет убить Костоед?
– Да, – истово кивнул Васька. – Хотят, ироды, чертушку
разнесчастного извести. А теперь и тебя заодно.
– Меня, блять, за что? – ахнул Бучила.
– Я, перед тем как убечь, слух распустил, будто деньги, с
продажи бабы золотой вырученные, с тобой напополам поделил, –
признался Васька и смущенно заглянул Руху в глаза. – Ты прости
меня, Заступушка, если смогешь.
– Прощу, чего уж теперь. Вот сейчас язык твой болтливый выдеру и
прощу, – Бучила примерился запустить руку черту в слюнявую пасть,
но привести угрозу в действие не успел. С боку коршуном налетела
Лаваль и вцепилась в плечо.
– Немедленно прекрати измываться над несчастным чертушкой,
упырь! Ты у меня в гостях, изволь соблюдать приличия!
– Отвали, твое сиятельство, – миролюбиво попросил Рух. – У нас
тут свой разговор. У Василия претензий нет. Так, Василий?
– Есть претензии, есть, – закашлялся черт. – Сударыня, умоляю,
спасите.
– Отпусти чертушку, – веско, с расстановкой, потребовала Лаваль.
– Иначе выметайся за ворота прямо сейчас.
– Так, значит, да? – Бучила разжал хватку. Васька хлопнулся
задницей о брусчатку и на карачках шмыгнул за спину не на шутку
разъярившейся Бернадетт.
– Ты свои отвратительные замашки тут брось, упырь, – погрозила
пальцем Лаваль. – Я, между прочим, на тебя все еще злюсь.