– Нет-нет, не вставай, дорогуша, – хищно улыбнулась Лаваль и
вложила в новое заклятие боль, вскипевшую ненависть и смертельную
обиду за испоганенную шубу. Умруна впечатало в пол и расплющило,
жутко хрустнули сломанные кости, грудная клетка вмялась, лопнула
землисто-серая плоть. Из расколовшегося черепа выплеснулся
студенистый мозг. В воздухе кружились колючие огоньки – след
сотворенного колдовства. Бернадетта охнула и чуть не упала,
подскочивший Васька подставил плечо и заботливо спросил:
– Как вы, ваше сиятельство?
– В порядке, – выдохнула Лаваль. – Пустышку ищите.
Черти разбежались по комнате и через мгновение вытащили из-под
кровати красивого мужика с кудрявой бородкой и бессмысленными,
неживыми глазами. Он не сопротивлялся и не орал. Даже не испугался.
На смазливом лице приклеилась вечная, дурная улыбка. Бернадетта
кивнула. Пустышку уронили на колени, дернули за волосы и чиркнули
по открывшемуся горлу ножом. Дело сделано, господа...
– Захарка, – позвала графиня, немного придя в себя. – Где Шетень
держит вурдалака?
– Вурдалака? – Захарка старался не смотреть на то, что осталось
от умруна. – Идем, барыня, покажу.
По пути встретили банду Милохи, черти тащили на себе узлы,
забитые всяким добром, слышался треск мебели и глухие удары. Сам
предводитель как раз показался в коридоре, с натугой волоча
тяжеленные напольные часы.
– Мародерите? – спросила Лаваль.
– Не пропадать же добру, – буркнул Милоха. – Там это, на кухне
пожар начался, сваливать надо, чичас весь дом полыхнет.
– Подожгли, сукины дети? – не удивилась графиня.
– Оно само, – спрятал глазенки черт. – Кто ж знал, что если
уголья из печки повышвырнуть, все полыхнет? Не иначе новогодние,
мать его, чудеса.
– А это что? – Бернадетта заглянула в разоренную комнату и
увидела на полу, в луже крови, сухонькую старушку. – Я же сказала
убивать только тех, кто сопротивляется.
– Так она и сопротивлялась, – шмыгнул пятаком Милоха. – Прямо
взбеленилась нас увидав, как давай кидаться. С виду божий
одуванчик, а на деле чистый сатаниил. И обзывалась ишшо. Ну
пришлось успокоить. Ну переборщили мои обормоты слегка. Ну все, мы
помчали, и вам советуем.
– Захарка, веди, – приказала Лаваль. Дальше бежали. Тяжелую
дверь пришлось взламывать, но черти созданы ломать, поганить и
уничтожать. Из открывшегося провала вытекал пахнувший смертью и
разложением мрак. Вурдалак, сидящий на коленях у дальней стены,
медленно, через силу поднял голову на крики и шум. Белые глаза
щурились от непривычного света.