– Тихо, ти-хо, – Рух
закрыл глаза. Вот она, одна из немногих приятных сторон упыриной
жизни – при
удаче можно воспоминанья прочесть. Умение бесполезное, но иногда пригождается.
Пальцы покалывали мелкие иглы, по предплечью побежал
холодок, чужие воспоминания пришли яркой вспышкой: запах
свежего хлеба и парного молока, домашний, умиротворяющий, грызущий
мертвую душу. Баба в платке камнем кидается на грудь,
Рух почувствовал жар молодого, упругого тела. Рядом
вились ребятишки – мальчик и девочка. Похоже на прощание.
Женщина всхлипывает, что-то
сбивчиво говорит, но слов не слыхать.
Вспышка, темнота.
Рух отшатнулся, руку свело до
плеча. Понятней не
стало: ни кто этот
Пантелей, ни откуда, ни какого хрена сюда угодил.
– Так, Пантелей, поступаешь в мою
банду, – Бучила многозначительно воздел палец к
небу. – Слушаешь атамана, дурацких вопросов не задаешь, имеешь долю добычи:
золотишко, рухлядь и всяческих баб. Ясно?
Пантелей закивал, издав утробное,
звериное рычание.
– Все за мной, – Бучила двинулся прочь
от вскрытых могил.
– Заступа-батюшка, – Федор догнал и деликатно потрогал за
рукав, кося ошалевшие глаза на бодро ковыляющего
Пантелея. – Он…
он…
– Да ладно тебе, хороший
мужик, – отмахнулся
Бучила. – Горюшка
вдоволь хлебнул, одичал, говнищем обмазался, с башкой нелады, а
может и отродясь такой был. Ты с ним поласковей. Доброе слово и
кошке приятно, а тут человек.
Федор сдавлено заматерился в
ответ, и поспешил к телеге, подальше от «хорошего мужика»,
увязавшегося за Рухом навроде верного пса. Лес вокруг потемнел и насупился, хотя солнышко
пригревало сильней и
сильней. Вершины корявых
сосен качались вразнобой, внушая зыбкое беспокойство. Кроме
заложных, чувствовалось присутствие
кого-то куда более опасного и злобного, смердящего
падалью, ужасом и жаждой убийства. Совсем рядом и одновременно
далеко.
Каблук мерзко чавкнул,
погрузившись в вязкую жижу. Бучила недовольно поморщился,
разглядывая испачканные сапоги. Низина не успела просохнуть, от
земли тянуло сырым холодком. Возле дороги
раскорячилась
брошенная телега. Такая же как у Федора. Подозрительно. Рух
усмехнулся собственной шутке. Ага, подозрительно, тут все телеги на
тысячу верст вокруг одинаковые. Вот он, груз пропавших возчиков.
Откуда-то наносило гнильем. Пантелей весь сжался, стал
меньше ростом и наступил Руху на пятку.