-тихо, сейчас полегчает ужо… Дорога в храм
открыта для самого закоренелого грешника, хоть сам Сатана приходи,
Господь милостлив, всегда оставляя единственный шанс. Любая нечисть
может зайти, муку великую перетерпев и злобу за порогом оставив. На
словах легко, а на деле…
– Иона! Иона! Выйди на час.
В церкви плавала темнота,
подернутая россыпью горящих свечей. Зыбкий свет странно приманивал,
сливаясь в оранжевую с чернотой пелену. Рух с трудом оторвал взгляд
и снова позвал:
– Иона!
Поп тянул время, вроде как
дела у него неотложные есть и до упыря поганого ему недосуг. Угу,
деловой… Бучило коробило от ожидания, обычно ведь к нему с поклоном
идут, а тут униженье одно, и перед кем?
В дверях появился батюшка,
тощий, сухощавый, высокий, черная ряса обвисла на нескладной
фигуре. Борода куцая, нос крючком, глаза строгие.
– Приветствую,
отче, – поклонился Бучила.
– Паясничаешь? – подозрительно сощурился поп.
– И в мыслях не было.
– Уходи.
– Не затем пришел, чтоб уходить. Да и с
чего бы? Вдруг исповедоваться хочу? Заблудшая овца стада Господня,
ты, как поп, должон выслушать и истинный путь указать.
В глазах Ионы вспыхнул интерес
и тут же пропал. Голос посуровел:
– Уходи Заступа, грешно шутки такие
шутить.
– Так не до
шуток, – заговорщицки подмигнул
Рух. – Мы ведь на одной стороне.
– На одной? – Иона надрывно
вздохнул. – Якшаюсь с тобой, а от того порой и не
знаю кому служу, Богу иль Сатане.
– Всё от Бога, – назидательно изрек Бучила, вспомнив
науку призрачного Антония.
– Богословские беседы я с тобою, упырь,
не стану вести. Прошлого раза хватило.
– Вдругорядь боишься
продуть? – ухмыльнулся
Бучила. – Так я не виновный, если святое Писание
знаю получше тебя. Может мне в попы податься, Иона?
– Уходи, Заступа, не
мучай, – умоляюще попросил монах.
– Да ты не спеши, зубоскальство мое от
печалей больших. У Лукерьи Ратовой, дите подменили,
слыхал?
Батюшка подался вперед, глаза
полыхнули жадным огнем.
– У Лукерьи?
– Ну. Знаешь ее?
Невинный вопрос заставил Иону
смутиться. Бучиле показалось, что у монаха слегка запунцевело лицо.
Чего это он нежный какой?
– Я всех прихожан должен
знать, – строго отозвался
батюшка. – Это тебе еда и еда, а мне дети они.
Говоришь подменили?
– Как бог свят.
Иона поморщился от
богохульственной клятвы.
– Точно?
– Проверено, натуральный подменыш у
ней.