Иона колебался, теребя рясу и
обдумывая слова упыря.
– Соглашайся, Иона.
Тот еще немного помолчал,
собрался с мыслями и ответил:
– Если сгубишь Лукерью, я владыке как
есть отпишу, пусть решает с тобой.
– По рукам, – тут же согласился Рух, пряча
ухмылку.
– Одно условие, с вами пойду.
– Вместе, конечно, оно
веселей, – подмигнул
Бучила. – На закате будь в церкви, поп, мы будем
ждать.
7
Селом исподволь овладевали
первые, робкие сумерки. Багряное солнце напоследок сверкнуло на
кресте колокольни яркой искрой и свалилось за край, греть черепаху
и слонов, влекущих этот разнесчастный мир на горбах. От реки,
легкой дымкой, стелился молочно-серый туман, по низу затапливая бани и
сенники, отчего те становились похожими на курьи избушки
Бабы-яги. Ветерок нес запахи печного дыма и росной
травы. Вдали побрехивали собаки, вечерняя прохлада ласкала лицо.
Темнота крадучись, пядь за пядью, ползла от земли по стенам
притихших домов к самым верхушкам корявых, расщепленных верб,
навстречу пепельному небу и народившейся, злобно ухмыляющейся
луне.
Надгробия тонули в
расплывчатой мгле. Кладбище прямо в селе, порядок начатый на
новгородчине от жизни плохой. Исстари как заведено? Погост всегда
на отшибе, в сторонке от города, деревни или села. Не нужно
мертвому рядом с живым. Но здесь, в краю бескрайних чащ, болот и
древнего колдовства, люди быстро смекнули — своих мертвяков нужно
как старая дева невинность беречь. Нечисть и нелюдь разоряли
оставленные без присмотра христианские кладбища, потрошили могилы,
измывались над трупами. Сегодня похоронили, а завтра выкопанные
куски нашли перекинутыми через забор. Или вытащат мертвецов,
изуродуют и на деревья вдоль дороги пришьют. Только это не самое
худшее. Таилось страшное в северной скудной земле, ползут ночами с
болот гнилые туманы и тогда из могил встают мертвецы, клацают
зубами, сбиваются в стаи, идут к человеческому жилью. Умные люди
подметили — нелюдь могилы не разоряет и мертвяки не встают, если
хоронить на старых чудских курганах, заклятых чародейством
исчезнувшего народа. Только кто в своем уме будет добрых христиан
на поганых капищах хоронить? Против Бога то и против людей. Вот и
устраивают погосты за стенами, иного выхода нет.
Рух постоял на ступенях и
вернулся в церковь, с головой провалившись в густой непроглядный
кисель. Внутри колыхалась вязкая темнота, разбавленная десятком
свеч тускло мерцающих у алтаря. От этого зыбкого света, тьма
становилась только черней. В носу свербило от ладана и горелого
воска, бревна мореного сруба стремились ввысь и терялись во мраке,
иконы и фрески навевали беспричинную жуть, святые за спиной сходили
со стен, выстраиваясь зловещей, молчаливой толпой. Повернешься —
нет никого, только ты и твой потаенный, удушливый страх.
Бучила поежился, виски ломило, ноги подрагивали, живот
выворачивало. Нужно терпеть, это как под солнцем ходить, хреново
только в начале. На этот раз соломки он заранее подстелил. Ну как
соломки… С вечера накопал два мешка могильной земли и в церкви
рассыпал, не обращая внимания на стоны Ионы. С попа не убудет,
старушки богомольные по утру все подметут, а упырю облегчение,
могильная землица сил придает.