Возле иконостаса две фигуры
склонились голова к голове. Бучилина армия во всей мощи своей —
запуганная, истурканная напастями баба и попик с чуть наклюнувшей
бородой. Лучшая компания для крестового похода против нечисти, мать
его так. Иона горячо шептал Лукерье на ухо, та послушно кивала.
Увидев Руха, подняла полные муки и надежды глаза. Лукерья боялась.
Все боятся, Бучила даже больше других, примерно зная с чем придется
столкнуться. От большого знания большая печаль, оттого образованные
люди меньше живут.
– Воркуете, голубки?
– Побойся Бога,
Заступа, – вознегодовал Иона.
– Бога бояться, с тещей в бане не
мываться, – осклабился
Бучила. – Ты не серчай, поп, это я ужас из себя
шуткой гоню.
– Страшно тебе? – обрадовался Иона.
– А тебе разве нет?
– Меня Господь и святые
оборонят.
– Ага, как черти драть тебя вздумают,
вспомни о Боге, меня не зови, – Рух перевел взгляд на
Лукерью. – Готова ли, душенька?
– Готова, Заступа-батюшка, – Лукерья смотрела с преданностью собаки.
Покорная, это хорошо. Ну правда не для нее.
– Слушай внимательно, ласточка, и
запоминай, повторяться некогда нам. От тебя и твоя жизнь зависит и
дите твое ненаглядное. Как скажу, принимайся молитвы читать.
Грамоте обучена?
– Бог миловал, батюшка.
– Странно если б иначе. На память много
знаешь молитв?
– «Отче наш», «Символ веры», молитвы
Исусу и Деве Марии, – без запинки перечислила
Лукерья.
– Не густо, – расстроился Рух.
– Я могу читать, а она повторяет
пускай, – всунулся Иона.
– Господи, чему вас только учат в ваших
монастырях? – Бучила посмотрел на него словно на
дурачка. – Мать должна отмаливать и боле никто,
иначе дите не вернуть. Ты, Лукерья, молитвы какие знаешь читай, а
меж них проси Отца Небесного спасти раба божьего Дмитрия, не
торопись, не останавливайся, ни на мгновенье не умолкай. Нечистый
примется тебя совращать, с толку сбивать, всячески искушать, ты не
слушай, не откликайся, читай и читай. Замолкнешь — пропал Митяйка,
не отдадут. Поняла?
– Поняла, батюшка.
– А мне делать
чего? – заволновался Иона.
– А чего обычно ты делаешь? Ходи, пучь
глаза, охай глубокомысленно. Ежели завертится, мертвым прикинься,
упаси тебя Бог под ногами у меня путаться.
– Прятаться от нечисти не
намерен, – Иона обиженно засопел и брякнул,
красуясь перед Лукерьей. – Я воин Христов!
–