Он не знал, как реагировать. Было ли это насмешкой? Или…
попыткой сблизиться? Но зачем? В Корне не было места для дружбы.
Там все – лишь инструменты, шестерёнки в механизме Дана. Разве она
могла быть иной?
– Дам тебе совет, мой непутёвый сокомандник, – её голос стал
мягче, но в нём всё ещё скользила легкая насмешка. – Если сожалеешь
о тех, кого убил… записывай их имена. Пока ты жив, их смерть не
напрасна.
Рен застыл. Её слова задели его глубже, чем он ожидал.
Записывать имена? Как дань памяти? Или как проклятие?
Но прежде чем он успел что-то сказать, раздался новый голос –
спокойный, но в то же время полный отстранённого холода:
– Не слушай её. Эта змея не раз обманывала людей.
Рен резко перевёл взгляд. Черепаха стоял в тени деревьев, его
глаза, обычно лишённые эмоций, теперь были пристальными,
изучающими. Он не собирался вести долгих бесед, но его слова,
сказанные медленно и с подчёркнутым равнодушием, оставили в воздухе
напряжение.
Тигрица не смутилась. Напротив – она ухмыльнулась, её глаза
сверкнули игривым светом, но в этой улыбке сквозило что-то почти
хищное.
– Какая злоба… А я думала, ты не умеешь испытывать эмоции, –
протянула она, откинувшись назад. – Или это не эмоции, а просто
старая обида?
Черепаха не ответил, но его лицо стало жёстче. Рен, наблюдая за
ними, чувствовал, как внутри снова закипает раздражение. Он
ненавидел эти игры. Ненавидел Корень. Ложь, притворные лица,
скрытые мотивы – всё это было невыносимо. Каждый здесь носил свою
маску, и ему оставалось лишь гадать, какая из них настоящая.
Единственное, что напрягало Рена – это кто из них носит маску.
Особенно Тигрица, которая вела себя иначе, чем при знакомстве.
Тем временем рыба уже поджаривалась над огнём, её золотистая
корочка потрескивала, источая аппетитный аромат, смешанный с
запахом горящей древесины. Дрова потрескивали, бросая в воздух
искры, а огонь отбрасывал на лица присутствующих дрожащие тени. В
этот момент из темноты, словно материализовавшись, появился Буйвол.
Его силуэт, массивный и непоколебимый, мерцал в свете костра.
– Закончил. Теперь можно поесть, – его голос был ровным,
спокойным, без тени сожаления или усталости.
Рену было неприятно это лицемерие. Ещё час назад Буйвол
методично выжигал людей молниями, не дрогнув ни на мгновение, а
теперь ведёт себя так, будто ничего не случилось. Как будто он
просто завершил обыденную работу, после которой можно спокойно
ужинать, обсуждать планы и шутить.