— Святослав не любит пустых вестей, — ответил страж. — Но если
ты пришёл честно — проходи. Если с хитростью — не выйдешь.
Ворота тяжело распахнулись. Илья шагнул внутрь — и воздух
изменился. Камни здесь пахли не сыростью, а чем-то старше —
временем.
Во дворе их встретил человек в простом плаще из серого сукна, но
взгляд его был острее стали. Высокий, широкоплечий, с седыми
висками, но с выправкой воина. На груди — брошь в виде солнечного
креста — знак Труворова рода.
— Кто вы и что ищете в Изборске? — голос его был глубок, но не
груб.
— Ты — Святослав? — спросил Илья.
— Я, — ответил он. — Потомок Трувора и наместник Ольги.
Илья встретил его взгляд.
— Я — Илья. Это Вадимир и Радана. И мы пришли с вестью — и с
просьбой.
— Весть пусть будет правдива, а просьба — честна, — сказал
Святослав. — Говорите.
Илья шагнул ближе.
— Ольга пошла в Киев. Но над ней нависла тень. Велемир сказал
нам: укройтесь здесь. Здесь — развилка.
Святослав смотрел внимательно.
— Велемир. Волхв Ольги. Если он сказал — правда в словах. Но
развилка… — он замолчал, словно слушая что-то внутри. — Развилка —
это не место. Это — люди. И путь.
Он повернулся.
— Пойдёмте со мной. Если вы пришли по пути Ольги — ваш путь
станет частью моего. Но в Изборске путь легко входит — да трудно
выходит.
Они прошли через ворота внутрь крепости. Камень смотрел на них
без лица, но с памятью.
Святослав остановился у древнего идола — высокий столб с лицом,
почти стёртым временем.
— Здесь лежит старое. Но старое — не молчит.
Он повернулся к Илье.
— Ты чужак. Но в глазах твоих — нить, что ведёт дальше. Ты ищешь
путь Ольги. Но может быть, путь приведёт её… к тебе.
Илья ответил твёрдо.
— Если путь будет огнём — я пройду. Если камнем — встану. Но я
не уйду, пока не узнаю, куда ведёт её песнь.
Святослав смотрел долго. А потом кивнул.
— Тогда оставайтесь. Здесь вас не тронет враг.
Ворота детинца закрылись за их спинами тяжёлым гулом. Илья
шагнул на мост, и под ногами загрохотали брёвна настила. Ветер с
башен нёс запах речной влаги и дым далёких очагов.
Изборск жил. Не камнем, не стенами — людьми.
Улицы были мощеными, но не ровными, а будто впитавшими шаги
поколений. Избы — с крутыми крышами, украшенными резьбой, с
наличниками, где резные узоры рассказывали сказки. Возле домов
сохли травы, пахло печёным хлебом и мёдом. Голоса звенели: кто-то
торговался у лавок, кто-то чинил телеги, кто-то правил сети у
реки.