Корабль покачивался еле заметно,
волны плескали о борт, а издалека доносились голоса — матросы орали
что-то друг другу, но тихо, будто не на палубе, а где-то на пирсе.
В порту мы, значит, и, судя по всему, в Портобелло. Я потер лицо,
чувствуя колючую щетину и попробовал вспомнить, что было после
дуэли. Пыль в горле, крик Моргана, кровь, что хлестала, как ром из
пробитой бочки, — и все, темнота. А теперь я тут, живой, в каюте,
которая выглядит, как мечта какого-нибудь купчишки. Вежа, что ли,
постаралась? Я хмыкнул, но тут же поморщился — смех отозвался
резкой болью в груди, как укол ножа.
Сел ровнее, стиснув зубы, и
потянулся к краю койки, нашаривая сапоги. Они стояли рядом. Чистые,
будто кто-то их вымыл, а рядом — мой крюк, отполированный, лежит на
сундучке, как украшение. Я взял его в руки, повертел и ухмыльнулся
— хоть что-то знакомое в этом мире. Каюта, конечно, хороша, но
непривычно. Я привык к скрипу досок, к вони рома и пота, к стенам,
которые трещат от каждого шторма, а тут — тишина, чистота, даже
запах какой-то мягкий, как у свежесрубленного леса. Поднялся,
медленно, чувствуя, как ноги дрожат, но держат, и шагнул к столу.
Провел рукой по дереву — гладкое, теплое, без заноз. Открыл одну из
книг — чисто. Это видать для записей.
За окном мелькнула тень — кто-то
прошел по палубе и я напрягся, прислушиваясь. Шаги стихли, но
голоса с пирса стали громче — кто-то спорил, кажется, про канаты
или бочки. Я подошел к окну, отодвинул штору и глянул наружу. Порт
Портобелло лежал передо мной, шумный, грязный. «Принцесса Карибов»
стояла у дока, пришвартованная крепко, паруса сложены, а на борту —
никого, только тени мелькали. Ремонт, видать, закончили, раз она
так блестит, как новая. Я хмыкнул, потирая подбородок. И сколько я
тут провалялся? Надо бы узнать, что вообще творится.
Вернулся к койке, сел, чувствуя, как
слабость снова накатывает, и потрогал повязку. Швы под пальцами
были ровные, крепкие, нитки не торчали, а кожа вокруг — прохладная,
без красноты. Я, как врач, знал, что это значит — кто-то
постарался, и не просто замотал тряпкой, а знал, что делает. Но
кто? Морган? Да он скорее ромом меня зальет, чем иглой шить будет.
Стив? Этот дубина только канаты вяжет, а не раны. Джейк Одноглазый,
что ли, этот шулер с повязкой? Я усмехнулся, качая головой. Нет, не
он, у него руки для карт, а не для лекаря. Тогда кто?