Охранники приходили дважды в день —
приносили воду и что-то отдаленно напоминающее еду. Серая каша с
привкусом плесени и кусок черствого хлеба, больше похожего на
спрессованные опилки. Они смотрели на меня как на диковинного зверя
— с любопытством, смешанным со страхом.
Аборигены называли меня чужаком,
найденышем и проклятым — эти слова повторялись чаще всего. Но чаще
всего повторялось еще одно слово, которое заставляло их понижать
голос до суеверного шепота: джампер.
Перед встречей с Посланником мое
лицо обильно вымазали субстанцией, по запаху и консистенции
напоминающей содержимое ночного горшка. Драные лохмотья, заменяющие
мне одежду, марать не пришлось — они и так воняли псиной, мочой и
прогорклым жиром.
Процедура подготовки была
унизительной до тошноты. Двое охранников держали меня, пока третий,
морщась от отвращения, размазывал вонючую жижу по моему лицу и
волосам. «Чтобы не выделялся, и Посланник ничего не заподозрил», —
пояснил один из них на ломаном наречии, которое я начал
понимать.
Не заподозрил что? Этот вопрос
терзал меня, пока меня вели через деревню к площади. Узкие улочки
между глинобитными домами были пусты — все жители собрались на
центральной площади.
Деревня производила впечатление
места, застывшего во времени. Или, точнее, места, где время текло
по другим законам. Дома были сложены из необожженного кирпича, а
крыши покрыты связками высушенной травы. Ни электричества, ни
водопровода, ни каких-либо признаков современной цивилизации. Зато
повсюду были следы другой силы — выжженные символы на стенах,
оплавленные камни, и глубокие борозды в земле.
Я стоял в шеренге местной молодежи и
чувствовал себя полным ничтожеством, как, впрочем, и все остальные.
Одни дрожали от страха, другие пытались казаться спокойными, но у
всех на лицах читалось ожидание приближающейся катастрофы.
Даже я, попавший в этот мир всего
два дня назад и не знающий местных правил, понимал, что нежданные
визиты большого начальства в сопровождении до зубов вооруженных
солдат не бывают случайными и редко заканчиваются чем-то
хорошим.
Посланник Императора медленно
двигался вдоль нашей шеренги, внимательно изучая каждого, словно
привередливый покупатель, оценивающий рабов на невольничьем рынке.
Он двигался с грацией хищника, и в этой грации читалась смертельная
угроза.