Он шел вдоль нашей шеренги,
внимательно вглядываясь в каждое лицо. Миновав меня, Посланник
резко остановился, и его тело напряглось, как у хищника перед
прыжком. Мужчина медленно обернулся, и я почувствовал, как по коже
пробежал холодок.
Время словно замедлилось. Я наблюдал
в режиме слоу моушн, как развевается его коса при повороте, как
блестят доспехи, отражая безжалостное солнце. Видел, как
расширяются зрачки в серых глазах, как на скулах проступают
желваки.
Что-то изменилось в воздухе. Он стал
плотнее, тяжелее. Невидимое давление сжало мой череп, словно
тисками. Ощущение было похоже на начало сильной мигрени, усиленной
чувством, что кто-то пристально рассматривает тебя изнутри черепной
коробки.
Это было не просто ощущение — это
было вторжение. Я физически чувствовал, как что-то чужеродное
пытается проникнуть в мой разум, прощупать, изучить, вывернуть
наизнанку. Инстинктивно я попытался закрыться, вообразив окружающий
меня барьер — и почувствовал удивление Посланника, словно рикошетом
отразившееся от моей жалкой защиты.
Я ощутил, как вспотели ладони, и
незаметно сжал их в кулаки. Посланник шагнул ближе и впился в меня
взглядом. Его серые глаза, холодные и пронзительные, казалось,
проникали в самую душу, изучая каждую мысль, каждое
воспоминание.
В этом взгляде не было тепла. Только
холодный расчет, оценка, анализ. Он смотрел на меня не как на
человека, а как на проблему, которую нужно решить. Или как на вещь,
ценность которой необходимо определить.
— Как тебя зовут? — спросил
Посланник низким, чуть хрипловатым голосом.
Его голос был красивым — глубокий
баритон с бархатными нотками. Голос, который мог бы очаровывать,
соблазнять, убеждать. Но сейчас в нем звучала оружейная сталь, и
эта сталь была направлена на меня.
Он слегка наклонил голову вправо, и
этот простой жест придал его лицу какую-то зловещую
выразительность.
Я открыл рот, чтобы ответить, но
горло сдавило спазмом. Во рту пересохло, а язык прилип к небу.
Секунды тянулись как часы, и я видел, как в глазах Посланника
начинает разгораться нетерпение.
— Корн, — поспешил ответить за меня
староста, подскочивший ближе. Его голос дрожал, но старик умудрился
добавить в него нотку презрения. — Наш золотарь, слишком тупой даже
для выпаса трексов…
Золотарь. Я уже знал, что означает
это слово — чистильщик выгребных ям. Самая грязная и презираемая
работа в деревне. Идеальное прикрытие для того, кого хотят спрятать
на виду у всех.