В какой-то момент я моргнул и увидел.
Картинка сложилась так, будто всегда была здесь, просто замыленный
взгляд не хотел ее воспринимать.
Ну, конечно же! Словно зацикленный
ролик с кружащейся балериной, которая вращается туда, куда мозг
хотел, чтобы она вращалась. Тоже самое с роликом с лошадью, которая
идет то вправо, то влево, в зависимости от того, как сложилось
первое восприятие.
Но если очень захотеть, то это самое
восприятие можно изменить. Шедшая лошадь вправо вдруг начала идти
влево, и кружившаяся по часовой стрелке балерина внезапно
закрутилась против.
Так было и здесь.
— Подай веточку, — сказал я Ивану, не
отрывая взгляда от того, что мне удалось узреть.
Скворцов был прав, когда сказал, что
мне надо научиться зрить. И даже не в корень, а просто смотреть.
Смотреть на мир так, чтобы видеть нечто большее, чем есть на самом
деле.
Не задавая лишних вопросов, Иван
протянул мне сухой огрызок прутика, который нашел под рукой. Я взял
его и стал аккуратно подчеркивать те элементы, которые были видно,
но перекрылись следами поверх.
Вот след от пятки, мягкий овал, едва
различимый на песке, потому что место, куда наступила стопа было
очень твердым и почти не отпечаталось. Но дальше, если следить за
контуром, который нарочито был вдавлен тяжелым сапогом, виднелась
наружная часть небольшой стопы.
Я вел по этому контуру веточкой,
вычерчивая явно женскую ступню, подчеркивая палец за пальцем, пока
не отчертил один единственный едва различимый шажок.
— Твою мать… — прошептал Иван, глядя
на то, что я обвел. И явно не нарисовал, нет, потому что я лишь
сделал мягчайшие прикосновения на песке, главные элементы в виде
отпечатка пяточной кости, фаланги большого пальцы и косточки,
которая вроде бы называлась «плюсной» хорошо виднелись, но были
утоптаны сверху другими следами.
Я отбросил веточку в сторону и провел
ладонью по лицу. Конечно же эти отпечатки еще ни о чем не говорили,
что факт был очевидный: кого-то явно волокли босиком по лесу и в
сопровождении.
И я был бы рад сказать, что кто-то
просто потерял обувь и брел себе по лесу вдалеке от безопасного
города потому, что ему так нравилось, но, признаюсь, это даже
звучало, как бред.
Иван поднялся на ноги и вытянулся
словно струна.
— Всем смотреть в оба и держать ухо
востро. А теперь выдвигаемся и молча. Если будет контакт — сразу не
стрелять. Всем все ясно?