— Ум-м! — с блаженным видом поднял
взгляд к потолку Тимофей.
Он окунул кусок лепешки в вино и
отправил ее в рот, а следом хлебнул горячего варева, в котором
плавали тонкие нити мяса. Козлятина, не иначе, только эта
неубиваемая живность еще находит себе пищу, лазая по скалам и
обгрызая жесткие ветки. Мы вот с отцом измучились своих коней
пасти, трава горит уже в начале весны. Рапану тоже ел с
сосредоточенным видом, да только мыслями он был очень далеко
отсюда. Я сунул в рот краюху, смоченную разбавленным вином, кинул
вслед пару маслин, взял двумя руками горшок и жадно заглотил
ароматную густую жижу. Вкусно-то как! Соли не пожалел корчмарь,
трав и чеснока. И даже щепоть муки бросил. В наших краях соли
хватает, ее морем с северных гор везут, что за Данубием3
раскинулись.
Я выхлебал горшочек в несколько
глотков, а потом тщательно протер его изнутри куском лепешки,
которую отправил в рот вслед за всей остальной снедью. Хорошо! Вся
моя жизнь делилась на две половины: когда я был сыт, и когда я был
голоден. Сыт как сейчас я бывал не каждый день. Даже меня, близкого
родственника царя, коснулись все эти несчастья. Зерна и впрямь
становилось все меньше. Кое-где поля и вовсе стояли пустыми,
забывая возвращать людям даже то, что те бросали в землю. А уж мясо
я точно ел не каждую неделю, только если удавалось подстрелить
оленя или кабана на копье взять. Но у нас еще было терпимо. А вот
на востоке и юге, корчмарь не врал, дела совсем скверные. Если бы
не помощь из Египта, в городах Лукки и Тархунтассы4 одни волки жили
бы. Его величество фараон помог детям своим, прислав корабли с
зерном. Я сегодня это в порту слышал. Я страсть до чего любопытный,
потому и хожу, развесив уши. В нашей глуши скука и тишина, а
новостей так мало, что когда теленок родится, это целый месяц
обсуждают.
— У нас в Аттике тоже урожаи плохие,
— сказал вдруг Тимофей с глухой тоской в голосе. Он уже поел и
отставил в сторону до блеска вылизанный горшок. — Меня потому-то из
дому и погнали. Самим жрать нечего. Не прокормиться всем с одного
надела. Когда отец состарится, наша земля достанется брату. А я
лишний вот получился. А потом младшие братья тоже в море пойдут. У
нас многие так из дому уходят.
— Знаем мы, как вы, ахейцы, из дому
уходите, — неожиданно зло сказал Рапану. — Вон Гибалу недавно
сожгли. А то город царя Угарита был. У меня там родня жила. Кого
побили смертно, а кого в рабство увели. А страну Амурру5 и вовсе
разорили дотла. Даже царей ее поубивали!