Я собрал документы в потертый кожаный портфель, застегнул сумку
с образцами нефти и первым вышел из вагона.
Головачев стоял у газетного киоска, делая вид, что изучает
свежий номер «Известий». Мышкин курил чуть поодаль, прислонившись к
колонне.
Они заметили меня одновременно, но не бросились навстречу, как
бывало раньше. Головачев неторопливо сложил газету, Мышкин затушил
папиросу о подошву ботинка.
Что-то в их поведении насторожило меня сразу.
— Леонид Иванович, с прибытием, — негромко произнес Семен
Артурович, пожимая мне руку. Его круглое лицо, обычно приветливое,
сейчас выглядело осунувшимся. — Машина ждет на площади.
Мышкин ограничился коротким кивком, молча забрал у меня сумку и
повел к выходу. Только когда мы проходили под гулкими сводами
вокзала, он произнес, почти не разжимая губ:
— Не оглядывайтесь. За нами наблюдают.
Я машинально ускорил шаг.
На привокзальной площади нас ожидал потрепанный «Форд», а
обычная служебная машина.
— Где ваш ГАЗ? — спросил я, пока Мышкин устраивал багаж на
заднем сиденье.
— Пришлось продать, — сухо ответил Головачев, занимая место
водителя. — Слишком заметная машина для нынешних времен.
Только когда автомобиль тронулся, петляя по узким московским
переулкам, мои спутники немного расслабились.
— Обстановка в столице... изменилась с вашего последнего визита,
Леонид Иванович, — начал Головачев. — Москва стала... внимательнее
к своим гражданам.
Я взглянул в окно. Действительно, город заметно изменился.
Вдоль улиц тянулись строительные леса, на перекрестках дежурили
милиционеры, а на стенах домов появились огромные портреты Сталина.
И еще одна деталь — люди. Они шли по тротуарам быстрым шагом, не
останавливаясь для разговора, не образуя привычных прежде
групп.
— А конкретнее? — спросил я, поворачиваясь к Мышкину.
Тот нервно оглянулся через плечо:
— Вы три месяца не были в столице, верно? За это время многое
произошло. Началась серьезная... перестройка во всех наркоматах.
Проверки, комиссии, комитеты. Десятки людей исчезли из своих
кабинетов.
— Исчезли?
— Арестованы, — пояснил Головачев, сворачивая в узкий переулок.
— ОГПУ работает день и ночь. Особенно плотно взялись за
инженерно-техническую интеллигенцию. Тех, кого называют
«спецами».
Я невольно провел рукой по портфелю с документами.
— И наши дела тоже попали под удар?