— Я работаю над организацией встречи с Серго, — кивнул
Головачев. — Но он сейчас почти недоступен. Все время на совещаниях
в ЦК.
— А я могу организовать разговор с представителем военного
ведомства, — добавил Мышкин. — Мы еще можем работать через
Полуэктова.
— Отлично, — я потер ладони. — Тогда приступим к подготовке
материалов. Головачев, у вас сохранились копии всех экономических
отчетов?
— Разумеется, — Семен Артурович указал на шкаф. — Полный
комплект документации.
— А что с нашими научными разработками? Профессор Ипатьев в
Москве?
— Да, работает в лаборатории Промакадемии, — подтвердил Мышкин.
— Продолжает исследования каталитической переработки
высокосернистой нефти. Но... он сейчас под наблюдением. У него уже
было несколько «бесед» в органах. Да и здоровье у него сильно
пошатнулось.
Я нахмурился. Ситуация становилась все сложнее.
— Что ж, — решительно произнес я, — действуем по
обстоятельствам. Подготовим все материалы для комиссии. Особенно
подчеркнем стратегическое значение промысла для оборонной
промышленности. К тому же, придется импровизировать. Мы не знаем,
что у них на руках, но должны быть готовы ко всему.
За окном стемнело. Тусклый свет единственной лампочки под
самодельным абажуром бросал причудливые тени на стены. Мы
погрузились в работу, изучая документы, составляя графики и
таблицы, готовя убедительные аргументы для предстоящего боя.
В какой-то момент я отложил бумаги и подошел к окну, осторожно
отодвинув край шторы.
Москва расстилалась передо мной — огромная, холодная,
настороженная. Редкие огоньки в окнах домов напротив, темные улицы,
патрульная машина, медленно проезжающая вдоль тротуара.
Город изменился. И дело было не только в новых постройках или
плакатах. Изменилась сама атмосфера. Стала густой от подозрений,
тяжелой от недосказанности, звенящей от напряжения.
Пока я строил нефтепровод и налаживал добычу в далекой глуши,
здесь, в сердце страны, происходили глубинные перемены.
Политический маятник качнулся, и теперь моя судьба и судьба
промысла зависели от того, сумею ли я приспособиться к этим новым,
опасным правилам игры.
К зданию Промышленной академии я подошел в восемь утра. Серое
четырехэтажное строение с колоннами у входа выглядело внушительно,
но не броско. Типичная московская архитектура прошлого столетия,
соединявшая классические элементы с практичностью казенных
учреждений.