Покопошившись за этим уголком радиолюбителя, Петро, видимо,
включил магнитофон в розетку и поместил ему внутрь, предварительно
дунув туда, аудиокассету. Она была завернута в отдельную чистую
тряпочку и лежала наособицу. Сквозь шипение и шумы, говорившие о
том, что и прибор, и носитель были старыми и капитально уставшими,
зазвучала песня. И Хранитель замер, будто громом поражённый. И
вправду, песня про колоколенку* почти дословно повторяла то, о чём
они только что вспоминали.
— Душевно, - выдохнул он, когда слова закончились, и осталось
только ритмичное шипение.
Петро, так же застывший при первых звуках, выключил магнитофон
из розетки и вернулся за стол, утирая слезы. Алиса и Лина сидели,
кажется, не дыша.
— Яр, заведи-ка ту, что в бане давеча слушали. А эту, слышь,
найди мне да запиши в этот, как его, сатану… в плейлист! - велел
Сергий. Спорить я не стал.
После «Ясного сокола» деды чуть оклемались и решили пройтись по
деревне, к тому самому месту, где едва не приняли смерть в сорок
втором. Шли мы медленно, подстраиваясь под скорость Петро. А его,
пожалуй, обогнал бы и наш Павлик. Четверть предсказуемо взяли с
собой. Лина толкнула меня в бок, сунув в руки какую-то холстину,
вроде рушника. Я развернул — там были хлеб, сало, огурцы и яблоки.
Когда и собрать-то успела? И откуда навыки такие? Но на берегу, на
высоком мысу, где слева текла река Городня, а справа — Вазуза,
сливаясь вместе точно перед нами, всё предсказуемо пригодилось. Мы
миновали и новую церковь, стоявшую в старом фундаменте, как
годовалый ребёнок — в дедовом валенке, обеими ногами в одном, по
самую шею. И кладбище позади неё.
Старики смотрели на реки, что сходились перед ними, унося к
далёкому тёплому морю неизбывную память наших нежарких краёв. А я
всё не мог найти себе места на берегу — будто какая-то сила гоняла
меня по мысу с края на край. Сесть на траву заставил себя нарочно,
почти что насильно, поняв, что кругами, как пони, я тут ничего не
набе́гаю. Положил руки на землю, пробравшись пальцами сквозь траву
осторожно, как сквозь пряди волос. Лина встала за моей спиной,
положив руки на плечи. Кажется, после той истории утром в машине,
она вообще старалась из виду меня не выпускать.
Вспышка перед глазами была недолгой, но, мягко говоря, избыточно
информативной. Я, вроде бы, успел всего-то пару раз моргнуть, пусть
и не часто. Но то, что само собой появилось из ниоткуда в голове,
со временем, потребовавшимся для этого, не соотносилось никак. Это
место помнило больше боли, чем, пожалуй, виделось тогда в Хацуни.
Ни в какое сравнение не шло.