Я никогда не видел в такой ярости, пожалуй, никого. Вокруг
деда плясали всполохи натурального пламени, а то поле, что в машине
отстояло от его тела от силы на ладонь, росло на глазах, тоже
принимая форму шара. В движущихся на нём узорах стали появляться
коричневые, как засохшая кровь, и чёрные кляксы.
— Мы бы тут всей телегой под лесовоз вон влетели — и
труба! Прокатились до северной ёлочки! У него же опыта — считанные
дни, ты об этом подумал, роза в банке?! - не умолкал дед. - Он же
чуть всю Землю наизнанку не вывернул, судя по той Яри, что я
почуял, - и Сергий осёкся на полуслове, разом перестав
орать.
— Понял теперь, дурень сивый? - спокойно осведомилось у
него Древо.
— А как же это?.. - ахнул он, неловко пытаясь выудить
одной рукой из нагрудного кармана рубахи свои очки в толстой
оправе. Стоявшая на широкой ладони банка с Осиной опасно
покачивалась. Из открытой двери выбралась Алиса и едва успела
спасти ростки предвечного Древа от падения.
— Ну да, на тоненького прошло, согласен. Но прошло же? Одно к
одному сошлось: и девица-краса, и родня обретённая, и наставник
старый. Ты, Серый, помнишь, в какую зиму смог окрест меня коло
дивное, разноцветное разглядеть? - если я ничего не путал, что речь
шла о той самой ауре.
— Такое забудешь, - уселся прямо на короткую пыльную траву
рядом со мной Сергий. - семьдесят семь годков прошло, как один, как
и в былинах сказано. В ту зиму и увидал.
— А он — сегодня. Да сумел напрямую ко мне мыслью
дотянуться, так, что ни единого из вас не потревожил.
— Иди ты! - дед дёрнулся, и очки упали с носа, он едва
успел подхватить над самыми камнями. Надо бы нам всем, пожалуй, на
травку перебраться. На земельку тоже можно. Где помягче.
— Сам иди. Речь смысленную, ко Древу обращённую, повёл
Странник, у которого опыта — с гулькин... эммм… неопытный Странник,
в общем. Но это ладно, это бывало, пусть и не так быстро. А он
ведь, Серый, Землицу-матушку почуял!
Очки всё-таки выпали из рук старика. Хорошо хоть — на
штаны. Надо, кстати, будет ему что-то более актуальное справить — в
нейлоновой полосатой рубашке и брюках, пусть и отглаженных, со
стрелками, что были заправлены в начищенные кирзовые сапоги,
смотрелся он… Не смотрелся он, короче. А прибавить к тому ещё
привычку пристально глядеть на банку с растением и разговаривать с
ней вслух — жди повышенного внимания в любой гостинице. Санитаров
бы не стали сразу звать.