Каждое воспоминание будто взрывалось внутри. Те, кто его знал
раньше, не узнали бы его сейчас. Но знал ли он сам, кто он
теперь?
Когда-то он встречался с Аней. Простая девчонка, без драмы и
высоких амбиций. Ей было хорошо с ним, а ему — с ней. Они ходили в
кино, ели шаурму в парке, мечтали накопить на отпуск в Турции. Он
думал, что у них всё впереди.
Теперь он не знал, где она. И жива ли вообще.
Странно, но за три дня он почти не думал о ней. Будто мозг сам
вытеснил то, что мешало сосредоточиться на выживании.
Он вспоминал, как играл в “DayZ” и “Project Zomboid”. Как строил
убежища, создавал идеальные маршруты для зачисток, экономил ресурсы
и планировал каждый поход. Тогда это было весело.
Теперь это его жизнь. И ничего весёлого.
Настоящее
Макс вздохнул и встал с пола. Эти воспоминания были не просто болью
— они были его стержнем. Напоминанием, кем он был и кем не хотел бы
стать.
Он не хочет превратиться в тупую машину выживания. Не хочет убивать
без смысла. И не хочет терять себя окончательно.
Но выбор всё равно придётся сделать.
Он посмотрел на копьё в углу и мысленно задал себе вопрос:
“Если завтра на меня выйдет человек, не зомби, а живой человек с
таким же копьём — я смогу его убить?”
Ответа не было.
План на завтра (обновлённый)
1. Восстановить ману до максимума.
2. Исследовать следующий подъезд.
3. Если встретит выживших — сразу решить, что с ними делать.
И самое главное — каждый вечер возвращаться к этим
воспоминаниям. Чтобы помнить. Чтобы не стать тем, кто просто режет,
ест и идёт дальше.
Дверь квартиры закрылась мягко, но даже
этот звук показался Максу слишком громким в гулкой тишине подъезда.
Он замер на лестничной площадке, ощущая спиной холодную стену,
прислушиваясь. Внутри уже завелась эта привычная волна напряжения —
лёгкое подрагивание в кончиках пальцев, напряжённые плечи, дыхание
неглубокое и сжатое.
Руки машинально проверили снаряжение: нож — на месте, рюкзак плотно
сидит на спине, труба-копьё в ладони, чуть липкой от пота. Всё при
нём. Всё как надо.
Но чувствовал он себя иначе.
Интеллект. Всего две добавленные единицы. Мелочь, если смотреть с
холодной точки зрения. Но когда его мана восстановилась до края, он
ощутил её иначе. Не как сухую цифру, не как абстрактный резерв, а
как что-то живое под кожей. Холодная река, текущая внутри. Сила,
которая ждала приказа. И требовала его — словно голодная собака,
чутко ловящая малейшее колебание мысли.