Он вышел на улицу, сразу пригнувшись и прижимаясь к стене.
Научился. В открытом мире он чужой, он добыча. Одиночка.
Зомби стало больше. Это он видел ещё вчера, возвращаясь домой, а
сегодня улицы выглядели ещё хуже. Они больше не слонялись
поодиночке — всё чаще собирались по двое-трое, как будто их тянуло
друг к другу. Или к чему-то большему. Может, к звуку. Может, к
инстинкту.
Макс мгновенно вызвал туман. Не весь, а тонкую полоску — обволок
ноги, нижнюю часть туловища, оставил голову открытой. Экономить
мана — новый рефлекс.
Он двигался рывками: выдохнул — туман, перебежка. Замер — туман
рассеян. И снова. Он называл это «рваным шагом» — заученная схема,
которая работала лучше, чем бессмысленное полотно дыма на
полквартала.
Пара минут — и он у следующего дома. Этот дом он знал слишком
хорошо.
Здесь жила тётя Галя — вечная смотрительница подъезда. Макс помнил
её, ещё пацаном — с сигаретой в зубах, в халате и с вечными
комментариями, кто когда вернулся, кто с кем гуляет, кто чем дышит.
Её окна на втором этаже теперь были тёмными. Жива ли?
Маловероятно.
Дверь в подъезд приоткрыта — плохо.
Внутри пахло сыростью и гнилью.
Туман. Слой в полметра. Шаг вперёд — под ногами не видно даже
ботинок. Хорошо.
Консьерж — раньше. Сейчас просто зомби в мятой рубашке. Стоял у
почтовых ящиков и вяло водил пальцем по пустым ячейкам, будто
пытался вспомнить, где его квартира.
Макс двинулся к нему, тихо. Один шаг, второй. Рывок — труба вошла в
шею, резко, с влажным хрустом. Зомби вздрогнул, Макс выдернул трубу
и добил прямым ударом в глаз.
Бесшумно. Чисто.
Второй этаж — двое. Мужик в спортивках и девчонка лет шестнадцати.
Стояли у двери, как будто кто-то вот-вот выйдет к ним. Макс снова
создал туман — узкую полоску вдоль стены.
Девочка повернула голову — но в сторону шума со двора. Макс
застывает. Ждёт.
Потом резким движением вгоняет трубу мужчине в затылок, а девочку
бьёт сразу в горло, чтобы она не успела завизжать. Удар — и ещё
один. Голова с треском раскалывается, как переспевший арбуз.
Он поднимается выше — третий, четвёртый, пятый.
В одной из квартир слышит голоса. Живые. Заперлись внутри. Макс не
хочет говорить, но они сами зовут его — шёпотом сквозь дверь.
Он бросает им бутылку воды, говорит «не высовывайтесь» и
отказывает, когда просят взять с собой. Он не нянька. Он даже за
себя не ручается.