Потом печенье. Одно. Второе. Третье. Он заставил себя остановиться
— жрать впрок сейчас опасно. На день максимум — вот его правило.
Всё остальное — запас, и каждый кусок этого запаса мог спасти жизнь
завтра.
Остальное он убрал обратно в рюкзак — Макс держал всё
стратегически: еда и вода всегда под рукой, чтобы можно было
схватить и выбежать.
Теперь оружие.
Труба-копьё лежала на столе, покрытая бурыми следами — кровь зомби
высыхала быстро, превращалась в странную плёнку, липкую, с запахом
гнили.
Он молча взял влажную тряпку и начал вытирать металл.
Это был не ритуал — это было необходимо. Если на металле останется
слишком много этого липкого мусора, труба станет хуже
проскальзывать при ударе. А ещё — запах. Зомби, похоже, не
различали запахи как люди, но если кто-то случайно сунется сюда,
лишние ароматы ему не нужны.
Оружие — порядок.
Проверка дверей и окон — порядок.
Заперто, задвинуто, проверено.
Он снял куртку, остался в футболке и спортивных штанах — привычная
“форма” выжившего. Кроссовки не снимал — засыпать в обуви стало
нормой. Макс знал: если ночью придётся рвануть, то даже секунды на
шнуровку могут стать последними.
Матрас он давно перетащил в угол, ближе к окну, но не вплотную —
оставил небольшой коридор, чтобы можно было быстро откатиться к
балкону, если вдруг… Если вдруг придётся прыгать.
Оружие — рядом.
Рюкзак — у стены, с лямкой, перекинутой через запястье.
Он сел на матрас, вытянул ноги, прислонился спиной к стене.
И только тогда позволил себе выдохнуть по-настоящему.
Тело ломило, но не так сильно, как в первый день. Организм
адаптировался — не стал сильнее, но научился терпеть. Мышцы стали
чуть суше, чуть жестче. Руки уже не дрожали так сильно после
каждого удара.
Но главное — в голове.
Он снова проиграл в памяти весь день — шаг за шагом, удар за
ударом. Где допустил ошибку? Где потратил лишнюю ману? Где мог
пройти тише, быстрее?
На лестнице второго подъезда он включил туман слишком рано. Это
минус.
Возле продуктового — забыл проверить слепую зону у киоска. Это
минус.
Слишком долго разговаривал с теми, кто просил воды. Это большой
минус.
Каждый такой просчёт — потенциальная смерть. И он учился.
Он понимал, что раньше жил вообще не так.
Утром — кофе. Работа. Метро. Вечером — кино или пиво с друзьями.
Жизнь была набором ритуалов, не требующих мысли. > Nurym:Теперь
каждая мелочь — вопрос жизни или смерти.