Макс вытер лоб тыльной стороной руки и пошёл дальше. Теперь его
цель — маленький ларёк у остановки. Там могли остаться шоколадки,
вода, что угодно. Главное — без людей.
Потому что люди оказались хуже зомби.
Он не знал, сколько времени прошло с момента, как туман скрыл его
побег. Минут пять? Десять? Макс специально не стал включать
интерфейс системы — не хотел знать точное время. Оно здесь больше
не значило ничего.
Он просто ждал, затаившись. Пытался услышать что-то — шаги, крики,
любой знак, что его преследуют. Но вокруг стояла привычная тишина.
Такая, что даже собственное дыхание казалось чересчур
громким.
Одиночество в умирающем городе
Когда Макс наконец выбрался из своего укрытия, мир встретил его
привычным серым лицом. Сломанные дома, пустые окна, машины с
разбитыми стёклами и дверьми, открытыми настежь — словно кто-то
выдрал их из петель, пытаясь сбежать в последние секунды.
На стенах всё те же плакаты, выцветшие и потрёпанные ветром:
“Ищу сына. Был в синей куртке. Отзовитесь.”
“Помогите! Тут маленький ребёнок, у нас нет воды!”
“Заберите нас с крыши! Мы живы!”
Макс смотрел на эти записи, и где-то внутри него шевелилось
странное чувство. Не жалость. Не сострадание. Скорее — стыд. Стыд
за то, что он тоже ничего не сделал. Стыд за то, что он вообще жив,
а те, кто писал эти строки — уже нет.
Мимо прошла кошка. Худая, облезлая, но всё ещё кошка. Она мелькнула
в переулке и исчезла, будто тень. Животные выживали лучше людей — у
них не было иллюзий.
Макс двигался дальше без чёткой цели. Ларёк, конечно, был в голове
— но куда сильнее его сейчас тянуло просто идти. Шаг за шагом,
через улицы, которые раньше знал наизусть, но которые теперь были
почти чужими.
Вот здесь когда-то был магазин с дешёвой пиццей — теперь только
обгоревшие стены.
Вот тут киоск с шавермой, у которого они с друзьями тусовались
после пар — стекло выбито, внутри всё перевёрнуто, а прилавок
покрыт засохшей кровью.
А вот здесь аптека, где он покупал витамины матери — на двери
красной краской написано «ЗАРАЖЁННЫЕ ВНУТРИ».
Каждое знакомое место становилось маленьким уколом в сердце. Город
умер, но Макс всё ещё помнил его живым. Это было хуже, чем смотреть
на труп — это было как видеть друга после инсульта, который уже не
узнаёт тебя.
Макс снова и снова прокручивал в голове встречу в магазине. Эти
лица. Грязные, измученные, но такие… живые. Глаза, полные страха и
злобы. Они боялись его не меньше, чем он их, но это ничего не
меняло. Они всё равно убили бы его, если бы смогли.