Мы подошли к массивному вышибале, который сверлил нас взглядом,
пока Бейкер не произнес:
— Гости мистера Ван Дорена. Нас должны ждать.
Вышибала сверился со списком и кивнул:
— Проходите, господа.
Переступив порог, я словно оказался в ином мире.
Роскошное пространство с хрустальными люстрами, красным бархатом
и золотой отделкой. Десятки столиков, за которыми сидели
исключительно белые посетители. Мужчины в смокингах и костюмах,
женщины в вечерних платьях, мерцающих драгоценностями.
На сцене гремел оркестр под управлением Дюка Эллингтона,
стройного элегантного чернокожего мужчины за роялем. Перед
оркестром выступали танцовщицы. Высокие, стройные темнокожие
девушки в откровенных костюмах из перьев, исполняющие энергичный
танец.
И тут меня поразил контраст. Все артисты чернокожие, а вся
публика белые.
— Добро пожаловать в лучший клуб Нью-Йорка, — Бейкер провел меня
между столиками. — Ван Дорен уже здесь.
Мы подошли к столику, за которым сидели Ван Дорен, Прайс и еще
несколько молодых людей, которых я не знал.
— Смотрите, кто почтил нас своим присутствием! — воскликнул Ван
Дорен, поднимая бокал. — Сам великий аналитик Стерлинг!
— Рад, что ты выбрался, Стерлинг, — более дружелюбно сказал
Прайс. — Мы уже не верили, что ты способен развлекаться.
Я сел за стол, наблюдая за происходящим вокруг. Официанты, все
до единого чернокожие, в безупречных белых униформах, бесшумно
скользили между столиками с подносами, уставленными напитками.
— Что будешь пить? — спросил Бейкер. — Здесь отличный скотч и
еще лучший джин.
— Бурбон, если есть, — ответил я.
— Бурбон для нашей финансовой звезды! — Ван Дорен щелкнул
пальцами, подзывая официанта. — И еще шампанского для всех!
Оркестр заиграл «Black and Tan Fantasy». Композицию, которую я
когда-то изучал на курсе истории джаза.
Богатые, тягучие звуки заполнили пространство, вызывая во мне
странное чувство нереальности. Я действительно был в легендарном
Cotton Club, слушал настоящего Дюка Эллингтона в 1928 году.
— За Уильяма Стерлинга, — провозгласил Ван Дорен, когда нам
принесли напитки. — Единственного среди нас, кто считает, что
P&G лучше RCA! — Все рассмеялись.
Я поднял бокал, улыбаясь:
— За разнообразие мнений.
Первые полчаса я в основном наблюдал и слушал. Мои коллеги
обсуждали последние котировки, сплетничали о партнерах фирмы,
хвастались недавними приобретениями и любовными победами.