Я перевернул страницу статистического бюллетеня Федерального
резервного банка. За последний квартал запасы готовой продукции
выросли на двенадцать процентов, в то время как розничные продажи
увеличились лишь на четыре процента. Классический признак
перепроизводства.
— Здравствуйте, мистер... Стерлинг, верно? — раздался негромкий
голос.
Я поднял взгляд. Передо мной стоял пожилой джентльмен, чье лицо
казалось смутно знакомым.
— Да, Уильям Стерлинг, — я встал, протягивая руку. — А вы...
— Александр Норрис, — он крепко пожал мою руку. — Экономический
советник мистера Харрисона. Мы не были представлены, но я наблюдал
за вашим стремительным восхождением в фирме.
Норрис! Конечно. Его имя я встречал в документах.
Бывший профессор экономики Принстона, один из немногих, кто
пытался предупредить о рисках перегрева экономики. В 1929-м его
уволят именно за эти предупреждения.
— Рад познакомиться, профессор Норрис, — ответил я, намеренно
используя его академический титул.
Он улыбнулся:
— Давно меня так не называли. Что изучаете с таким усердием в
столь поздний час?Ф
— Пытаюсь увидеть общую картину, — я жестом указал на
разложенные отчеты. — Слишком часто мы фокусируемся на отдельных
секторах, теряя из виду взаимосвязи.
Норрис внимательно посмотрел на мои документы, и его взгляд
остановился на графике объема маржинальных займов.
— Интересный выбор данных для анализа, — заметил он с
неожиданной остротой в голосе. — Большинство ваших коллег
предпочитают изучать графики роста.
— Рост не может быть бесконечным, — ответил я просто. — Как и
деревья, рынки не растут до небес.
Старик замер, затем медленно опустился в кресло напротив
меня.
— А вы необычный молодой человек, мистер Стерлинг, — сказал он
тихо. — Могу я спросить, что вы видите в этих цифрах?
Мгновение я колебался. Передо мной сидел человек, который мог бы
стать союзником.
Один из немногих экономистов, предвидевших крах. Но раскрыть
слишком много, слишком рано опасно.
— Вижу дисбалансы, — наконец осторожно произнес я. — Слишком
быстрый рост маржинальной торговли, признаки перепроизводства в
промышленном секторе, падение покупательной способности фермеров на
Среднем Западе. Вроде бы несвязанные вещи, но...
— ...они складываются в узор, — закончил Норрис за меня. —
Весьма тревожный узор.
Мы помолчали. За окном библиотеки начало темнеть. Огни
Манхэттена зажигались один за другим, создавая иллюзию
умиротворения и процветания.