Ну да, как же! Барон, оказывается, все дела уже передал старшему
сыну, а сам проводил дни то в тренировочном зале, присматривая за
обучением рекрутов, то в библиотеке, восполняя пробелы в своём
образовании, заняться которым у него наконец появилось время. Я так
понимаю, ему просто хотелось знать, что творится в мире, пока они
тут пытаются выживать рядом с Серым кряжем и всё ещё дикими, толком
не исследованными лесами в предгорьях Хмурого. Я объяснила, что
сира я весьма условная, но меня всё же оставили на обед (мои
сладкие пирожки, аванс за завтрашнюю работу в пекарне, увы, были
приняты за подношение его милости и отправились на кухню,
очевидно), а пока что барон забросал меня вопросами об этом и о
том.
— Я мало что могу рассказать, сир Георг, — сказала я чистую
правду. — Шак Кар’рукат, мой напарник, поместил меня в самую
дорогую лечебницу, какую только мог себе позволить, а её владелец
категорически запрещал своим работникам волновать больных,
рассказывая им неприятные новости. Нам даже читать дозволялось либо
плутовские романы, либо любовные, чтобы никаких сильных волнений,
сплошное развлечение.
— Шак Кар’рукат? — барон нахмурился. — Это орк?
— Орк, — кивнула я, — мой названый брат. — Я даже рукав
сдвинула, демонстрируя намеренно не залеченный рубец от глубокого
пореза. — Я, женщина, его спасла и, чтобы не ставить в такое
унизительное положение, предложила смешать кровь: какие могут быть
счёты между кровными родственниками?
— Вам не стоит рассказывать об этом моим людям, — заметил
он.
— Наоборот, — возразила я. — Мы оба с ним члены Гильдии
наёмников, а у вас, как мне говорили, из её отставников скоро целое
село уже наберётся, и они наверняка уже знают про мою попытку
удержать напарника на обледенелом склоне. Я-то расскажу так, как
это было на самом деле. А если я буду помалкивать, в каком виде эта
история дойдёт до вас и ваших людей? Вы за последние два-три года
не наслушались баек в духе «И тогда я вырвал с корнем молодой дубок
и стал лупить эту чешуйчатую тварь по чему придётся»?
Барон засмеялся. Он вообще-то выглядел вполне ещё крепким
дядькой, даже странно, что он передал дела сыну. Сидели мы с ним в
той самой библиотеке, где он не просто что-то читал, а делал
какие-то выписки, судя по забытому в чернильнице перу и раскрытой
тетради. Книг, кстати, было немало. По меркам приграничья, так и
вовсе невероятно много, причём некоторые были мне неплохо знакомы:
сира Фрида, надо думать, свои тома хранила здесь же, чтобы у её
ученика всегда были под рукой.