— У нее — есть. Ойгу много общался с людьми из-под синего неба. У вас на все есть имя.
Рей никогда об этом не думал, полагая, что так просто легче — назвать явление или предмет. Сейчас ему пришло в голову, что уллюты многому не придают значения и, соответственно, не дают названия.
Например, есть ли название у того, чему он стал свидетелем? Когда уллюты разбивались на пары, не принимая на себя никаких обязательств? Спрашивать об этом он не стал, решив, что узнает со временем. Например — когда согласится на одно из предложений. Или, может быть, предложит сам?..
Тем временем арранк потерся головой о плечо Улльха и спрыгнул обратно в траву — отдых ему пока явно не требовался. А вот Рею он уже был нужен как воздух — очарование момента пропало, и спина с новой силой взмолилась о пощаде.
***
Рей сказал бы, что он чуть не сдох. Но «чуть» было бы явным преуменьшением.
Он был уверен, что и ноги, и задница у него на месте, им некуда было деться, но с чалла Рей не сошел — свалился. Рухнул кулем и так сидел, вытянув ноги — нет, они определенно были целы, но что-то там внутри поломалось и починке, вероятно, не подлежало совсем. Рей существовал теперь отдельно от своих нижних конечностей и от того места, посредством которого эти конечности крепились к телу. Ноги даже не кололо, как бывает, когда их отсидишь. Рей их просто не чувствовал.
Уллюты, и в том числе Улльх, на счастье, не обращали на него внимания. Все были заняты делом, и только Рей сидел, как сенатор в сортире, и отстраненно наблюдал за происходящим. К нему подошла любопытная арранка — красивая молодая самка, — обстоятельно обнюхала его плечо и шмыгнула в траву. Рей даже не пошевелился: арранка незнакомая, а это все-таки хищный зверь с зубами, надо думать, немаленькими. Плохо было то, что чаллу надоело стоять на месте, он отошел, и обезноженный Рей съехал в траву.
«Вот так вот я сейчас и умру», — удивленно и как-то покорно подумал он, хотя ничего к такой мысли не располагало. Вероятно, состояние беспомощности у человека все-таки провоцирует какое-то безразличие, потому что человек хоть и мнит себя царем зверей, но врагов имеет немало… если крупным хищникам нечего жрать, они же жрут человека? В том документальном кино, которое Рей как-то видел, «Леопард-людоед из Рудрапраяга», не совсем же наврали? Вот чтобы не мешать природе делать свое дело, эта апатия и наступает?