— Я тоже в деле, мисс Стрит. Это, знаете ли, такой сплав личного
с профессиональным. Сорок два года в полиции забыть не так-то
просто.
— Я тоже. Причин называть, уж извините, не буду, просто
соглашусь с вашими аргументами. Итак, слова врут. Воспоминания
тоже. Что у нас с документами, Делла?
— Документы тоже пытались врать и морочить мне голову. Но вы же
знаете — я американка. Мы привыкли решать проблемы наиболее прямым
путем, с опорой на передовую технику.
— О?
— Копир. Копировальное устройство в архиве. У него нет головы, и
заморочить ее тупой железяке эти странные бумаги не смогли. По
большей части, — мисс Стрит хлопнула по скатерти увесистой папкой,
фунта два весом.
— Ага! — азарт в глазах леди чуть не заставил папку задымиться.
– Так. То, что отмечено маркером — это…
— Это как раз те листы, которые я не смогла прочитать в
оригинале. Чертовы бумажки пытались внушить бедной доверчивой мисс
Стрит, что они не имеют никакого значения и не стоит напрягать
бедный мозг в попытке хоть что-то запомнить. А тут, на копиях, все
читается. Видите? Восемьдесят первый — медицинские заключения,
мальчонке пытались вылечить шрам. Безрезультатно. Потом — сигнал о
ненадлежащем обращении с детьми: инспектор О`Лири обнаружила, что
мальчика держат на тонком матрасике в чулане под лестницей. Без
окон, без вентиляции и даже без света. Протокол Комиссии по Защите
опекаемых. Выписка из Реестра защиты. Решение об изъятии ребенка из
семьи. Отметка об исполнении отсутствует.
— Боже правый.
— Он или его оппонент — не знаю. Но все эти листы активно
сопротивлялись их чтению и, видимо, не только в моем случае. Так
что про решение и прочее все просто забыли. Ведь этих бумаг все
равно что не было. Дальше — фальшивые рапорты о том, что все в
порядке, но это неинтересно, за исключением отдельных тревожных
сообщений, в том числе от миссис Аддерли. Каковые, понятно, тоже не
читались, в отличие от фальшивок. Теперь — восемьдесят восьмой,
начало ноября. Сигнал о жестоком обращении с ребенком.
Объяснительная — громко кричал ночью, мешал спать, испугал дорогого
Дадликинса. Осмотр местными властями, чулан под лестницей,
кровоточащий шрам, синяки на предплечьях — мальчик закрывался
руками.
— Если бы не эти чертовы странности, Дерек посадил бы ублюдков
не на два года, а на все пять.