Догадка вскоре подтвердилась ослепительной лазурной вспышкой —
следом за взмахом длинного меча.
Кулак скрипнул зубами и коротким жестом приказал перейти с
опасного бега на быстрый шаг. Глядя, как сразу трое подставившихся
Свежевателей разом лишились голов, я зачарованно следил за
немыслимым боем, не забывая переставлять ноги.
Окружённый сиянием воин двигался с чудовищной скоростью,
отклоняя удары вражеских копий с помощью своей ауры и разрубая
древки вместе с уродливыми руками, что их держали. Каждый его взмах
— штрих в заученной долгими тренировками симфонии разрушения.
Каждый шаг — смертельный танец. Он не сомневался, не колебался и,
казалось, давно забыл, что значит страх. Одиночка, бросивший вызов
двум десяткам врагов, — он просто резал их, как стадо свиней.
Используя любую брешь в обороне, неизвестный воин двигался,
словно лев посреди стаи шакалов, не забывая при этом защищать юную
девчушку. Она выглядела на пару лет младше меня, но вместо того
чтобы убежать с воплями, старалась держаться у него за спиной, как
можно ближе.
Когда наш отряд наконец скатился с холма и врезался во врагов с
фланга, их оставалось меньше десятка. Я принял выпад короткого
костяного меча на щит. Удар получился сильным — меня немного
тряхнуло. Несмотря на уродливый вид, прущая вперёд тварь
превосходила взрослого мужчину по силе. Я заученным движением
выбросил руку вперёд, загоняя копьё во врага, пронзив его печень. А
затем, не позволяя наконечнику увязнуть, рванул копьё назад,
разрывая края жуткой раны.
Тварь не свалилась, не взвыла от жуткой боли. Она зло заревела и
прыгнула на меня, с перекошенной мордой. Несмотря на общую схожесть
с человеческой, назвать это покрытое струпьями и волдырями уродство
- лицом было решительно невозможно. Я не эстет, но от пасти, полной
игольных клыков, меня чуть не стошнило.
Умбон щита впечатался в уродливую рожу, заставив зубы
разлететься вместе с остатками мозга. А затем мы с товарищами
синхронно шагнули вперёд, потеснив оставшуюся четвёрку тварей.
Свежеватели либо не догадались бежать, либо попросту не успели.
Схватка закончилась рубящей крест-накрест синей вспышкой,
оставленной взмахом длинного меча незнакомца. Его сияющий клинок
проходил сквозь древки копий и искажённую плоть, не встречая
сопротивления, рассекая тела на жуткие, агонизирующие куски мяса.
Окинув поле боя долгим взглядом, я безмолвно признался самому себе:
это было нечеловечески прекрасно.