Флегматично добив извивавшихся в грязи выживших, мы повернулись
к хранившему безмолвие рыцарю и с лязгом ударили латными перчатками
в центр нагрудника, напротив сердца. В его статусе никто не
сомневался. Только мужчины благородного происхождения могли владеть
Волей — той самой сияющей силой, что позволила незнакомцу так лихо
нарезать монстров в мелкий салат.
Обычные люди испытывали перед аристократами панический трепет,
но мы, гвардейцы, учились быть готовыми ко всему. Но несмотря на
это, вскользь брошенный на нас взгляд подавлял.
Холодный, высокомерный, бездушный. Глаза цвета глубокого, синего
моря, в которых не осталось ничего человеческого. Только
бесконечная, безликая пустота. Как ночное небо без единой звезды. Я
едва заставил себя опустить голову и сделать шаг назад, чтобы
освободить дорогу сержанту. Руки дрожали, а в сердце нарастала
жгучая зависть и злоба.
— Ваше благородие! Десятник гвардии Грузд, служу короне! —
бодро, но без особого подобострастия представился сержант. — Как к
вам обращаться?
— Грузд… Я тебя помню. Ты гостил у отца. Вы много пили,
вспоминая сечу у крепости Красной Лиры. — Голос аристократа был
мелодичным, но бесцветным. Без эмоций. Ни слишком высоким, ни
низким — похожим на звон бронзовых кубков во время пира.
— Я барон Ланнард Грейсер. А это моя младшая сестра Сэра.
Он повернулся и изысканным жестом указал на свою спутницу —
девочку, что дрожала, вцепившись в край его плащ.
— У меня скорбная весть для Хардебальда. Прошу проводить меня в
Равен. — Ровно, чётко, без тени сомнения продолжил барон. Затем он
откинул капюшон, и длинные серебристые волосы рассыпались по
плечам.
"Просит? Не требует?" — мысленно офигел я.
Этот парень был слишком вежлив для аристократа, слишком красив
для мужчины и слишком спокоен для того, кто только что едва не
погиб. Мне он сразу не понравился. Я знал таких. Видел их среди
клиентов борделей, где прошло моё детство.
Все эти ублюдки были конченными садистами и извращенцами. Без
исключений.
— Лорд Хардебальд, к сожалению, отбыл в столицу, но скоро должен
вернуться. — Кулак выпрямился, цепким взглядом окинул аристократа и
его спутницу, а затем осторожно поинтересовался: — Не сочтите за
дерзость, должен заметить, что ваша сестра сильно изменилась с
момента моего последнего визита, мой лорд. Как, впрочем, и вы сами.
Я едва узнал вас обоих. Как здоровье вашего славного отца, барона
Байрна Грейсера?