— А Вы, батенька, легенду не знаете?
Пло эпоху пелемен, пло тлёх Владимилов подле Клемля? Один лежит,
другой сидит, а тлетий стоит...
— И? — до сих пор не понимаю я. Тот,
что лежит, это Вы в своём мраморном шалаше, да? Сидит в Кремле
понятно кто. А кто же Третий, что стоит?
— Ну, спелва я думал, что это
памятник Владимилу на Боловицкой Площади, но ничего не плоисходило.
Тепель понял — вот он Вы! Стоите подле Клемля!
Я смеюсь нарочито
пренебрежительно.
— От моего здесь стояния ровным
счётом теперь ничего не изменится! Вот если бы мне родиться до Вас
и предотвратить все те безо... исторические ошибки, я бы...
— Вы точно готовы к этому? —
спрашивает, мило улыбаясь, некогда критикуемый мной человечек.
— Как Пионер — всегда готов,
дедушка!
Внешне Он моложе меня, но я по
привычке воспринимаю его как дедушку. Видимо, сказывается старое
советское воспитание, привитое с детства.
Дедушка подсучивает брючины, будто
собирается сыграть сейчас в футбол, и, размахнувшись маятником
ноги, неожиданно отвешивает мне пенделя!
— Поехали! — только и слышу я сквозь
лопающееся время.
1. Защита Престола и Отечества
есть священная обязанность каждого русского подданного. Мужское
население, без различия состояний, подлежит воинской
повинности.
(Устав о воинской повинности от 1
января 1874 года. ГлаваI. Положения общие)
Двадцать Пятое Мая по старому стилю (Шестое Июня) Тысяча
Восемьсот Шестьдесят Седьмой год по Скалигеру. Париж, Булонский
Лес.
— Какого чёрта?! — успел лишь
крикнуть я, когда на меня навалился непонятно откуда взявшийся
верзила в странной солдатской форме времён Царя Гороха.
Мой возглас относился к Вождю, но и к
данному инциденту тоже мог быть отнесён на все сто.
Что это за театрализованное
представление решили разыграть мои почитатели? И где я лежу, дьявол
подери? На лафете своего гроба? Нет.
В ушах звенело эхо, видимо, недавнего
выстрела, раздавшегося где-то совсем рядом. Я даже отчётливо вижу
неподалёку мужика с разорванной от выстрела рукой и дымок от
сожжённого пороха. Мужика в странных одеяниях уже скручивают
стражники в ещё более нелепых нарядах, чем тот, что повалил меня на
пол какой-то повозки.
— Ваше Императорское Высочество, не
извольте гневаться! На Вас было совершено покушение, я всего лишь
спас Вас.
Но до меня пока не дошёл смысл
сказанного им. Я видел лишь лошадь, что ещё падала передо мной.
Видимо, именно она и заслонила меня от выстрела того убогого. И это
её кровью забрызгало всё вокруг!