– Пятикратно пресветлый цезарь, да хранят его боги на
тысячу лет, повелел вам сказать, – закричал он пронзительным
голосом, слышным далеко за пределами площади. – Живёте вы, о
патриции и плебеи, лучше всех на белом свете! Недостойная Парфия
нашей империи и в подмётки сандалий не годится – Юпитер сему
свидетель. Есть ли на земле Рима отщепенцы, кто может усомниться?
Не верьте их словам, сограждане. Им парфянский царь Артабан денно и
нощно сыплет золото из кошеля своего – дабы твари эти отравили свои
чёрные сердца ядом лжи о Сенате и пятикратно пресветлом цезаре!
Глашатай на минуту замолк, вытирая подолом туники пот со лба:
наступила пауза reclamare[4]. Из-за его спины выступила девушка в
жёлтой тоге с чёрными полосами, похожая на тощую пчелу.
– «Биланус Максимус»! – прокричала она. – Лучший
невольничий рынок в городе. Купи одного раба и получи второго в
подарок!
…Отчаявшись избавиться от волокиты, ливийка на подходе
к площади нырнула в переулок, толстяк немедля сунулся за ней. Стены
истекали влагой – от жары. Пройдя примерно сотню шагов, чужестранка
развернулась, едва не столкнувшись с преследователем. Тот нагло
улыбнулся, дохнув перегаром.
– Послушай, о путник… не пора ли тебе оставить меня в
покое?
Тот схватил её за плечо, сжал потные пальцы.
– Ты мне понравилась, женщина. И твой акцент… откуда ты,
какая провинция? Ливия, Пальмира, Египет… а может, Иллирия? Не гони
меня, мёд моего сердца. Послушай, как сладко звенит моё золото…
Женщина тяжело вздохнула. Не глядя в лицо поклоннику, чуть
отклонилась и посмотрела в пространство за его жирной спиной.
– Давай, – отчётливо сказала она. – Только
быстро.
С опозданием прохожий понял – эти слова обращены не к нему.
Пространство выгнулось, сформировалось в упругий воздушный кулак –
рот ухажёра вмиг заполнился кровью. Следующий удар заставил
толстяка отлететь назад и со всего маху впечататься затылком в
стену. Потеряв сознание, герой-любовник мешком сполз на камни
мостовой. В раскалённом солнцем воздухе проявилась полупрозрачная
рука, стирающая кровь с очертаний лица.
– Ты перестарался, – недовольно заметила Алевтина
человеку-невидимке. – Теперь ноги в руки… иначе
привлечём внимание легионеров. Этот переулок боковой, он выведет
нас к храму.
Она побежала к площади Венеры – невидимка следовал за
ней.