Снова череда кувырков с мешающими на земле длинными крыльями.
Высокая поросль дала мне небольшую фору, не позволив ей резво
вскочить на ноги. Но давать напавшей это сделать я и не собирался –
бросился на распластанную птицу, стараясь прижать ее своим телом к
земле. Одну лапу сковывают сухие стебли плетущегося растения, а
другой ей удается задеть мою щеку и плечо. Боль заставила меня
взвыть не своим голосом. Кривые когти не резали – они рвали
кожу.
Но через миг все закончилось так же резко, как и началось.
Очередным обезьяньим ударом обеих рук мне удается выбить из нее
дух.
Кажется, она порвала мне ухо при первой атаке. Горячая кровь
слегка обагрила давно не видевшую влаги траву. Неуклюже проковыляв
к стене, припадаю спиной. Только теперь мне удается рассмотреть в
деталях неожиданного противника.
Узкие крылья и крючковатые когти выдавали в нем сокола. Об этом
же свидетельствовал не слишком большой широкий клюв с выступом на
конце, напоминающим зуб. Темные полосы расходились по обе стороны
от клюва, сливаясь с оперением на затылке. Вот только не мог сокол
вырасти до таких размеров! Размах крыльев этого гиганта превышал
все виданные мной раньше. А вот вес едва ли мог соперничать с
откормленным домашним гусем. Что все-таки немало при скорости его
разогнанного падения. Будь первый удар чуть точнее – и валяться мне
сейчас на земле с пробитым черепом.
Перерезать сухожилия заточенной о камни отмычкой было тем еще
мучением. Хватило меня лишь на то, чтобы отделить от тела крылья и
грубо выпотрошить птицу. Ощипывать тушку не стал. Кое-как отделил
шкуру от сухого жилистого мяса и подвесил над костром. Как бы мне
ни хотелось избежать открытого пламени в этом засушливом крае,
пришлось все же смириться с тем, что без огня тут не обойтись.
Костер из травы быстро прогорал, не давая устойчивого жара,
поэтому ужинать пришлось полусырым подкопченым мясом. Без соли и
воды подсушенные куски не лезли в глотку. Нетронутый запас пришлось
бросить в пыльный мешок.
В этот раз сон пришел почти сразу. Согретый теплом от костра,
сытый и укрытый от ветра я почти забыл о мучившей меня жажде.
Сделав очередной глоток из глубокой пиалы, Малбор откинулся на
подушки. Девушка растянулась в гнезде, но стоило ему замолчать, ее
уши дрогнули. Сонным голосом она попросила: