— Поединок — острие меча в искусстве фехтования. К тому же мой
противник и подал повод к поединку, и напал на меня первым.
— И в этом поединке ты убил своего противника.
— Увы, но именно в этом — предназначение фехтования, — как ни в
чем не бывало отозвался Горностай. — Колодец нужен, чтобы добывать
воду, палочки — чтобы брать еду. Искусство кузнечное — в
изготовлении вещей, искусство фехтования — в убийстве противника.
Все прочее — не больше чем украшения, как резные палочки или
колодец, раскрашенный письменами.
— Неплохо для варвара. А теперь ответь-ка мне, раз ты настолько
преуспел в фехтовании, — чем отличается меч царский от меча
удальца?
— Этого я знать не могу, — ответил светловолосый, — потому что
никогда не держал в руках меча царского.
— Лезвием царского меча служат мужи знающие и отважные, —
заговорил чиновник, — острием — мужи бескорыстные и честные; тупой
стороной — мужи достойные и добрые; чашкой эфеса — мужи преданные и
мудрые; рукоятью — мужи отваги и доблести. Рубанешь этим мечом
прямо — никто перед тобой не устоит, взмахнешь вверх — никто вверху
не удержится, вниз — никого внизу не останется, поведешь кругом —
никого по сторонам не окажется. Наверху он уподобляется круглому
Небу, чтобы послушны были все три рода светил; внизу уподобляется
квадратной земле, чтобы послушны были времена года; в центре
согласуется с желаниями народа, чтобы был покой во всех четырех
сторонах. Только пустишь меч в ход — поразит словно удар грома, и
каждый во всех четырех границах явится в парадной одежде, чтобы
повиноваться указам государя. Таков царский меч!
— И этот меч вручен вам указом самого императора, — догадался
Горностай.
— Меч удальца предназначен для тех, — продолжал все тем же тоном
командир, — чьи волосы всклокочены, борода торчит вперед, шлемы с
грубыми кистями надвинуты на глаза, платье сзади короче, чем
спереди. У кого сердитый вид, а речь косноязычна, кто вступает
передо мной в поединки на поле ипподрома, сверху — перерезает
горло, перерубает шею, снизу — рассекает печень и легкие. Таков меч
удальца, что не отличается от драчливого петуха. Жизнь удальца
может прерваться в любое утро.
— И этого я не отрицаю, — произнес Горностай. — Это тем более
очевидно после того, как только что одна такая жизнь
прервалась.