Вторые ворота. Третьи... пора! Расслабляюсь, перехожу... и вижу
за стеклом Проныру. Вот чёрт!
***
Сперва я мог перемещаться только туда, где бывал раньше. Я
должен был знать, помнить место. Чтобы раздвинуть горизонты
приходилось покупать билет на поезд или автобус, и добираться до
нового города обычным путём. Но уже оттуда я переходил без
напряжения. Позже я научился пробивать пространство, не обременяя
себя предварительной разведкой. Я даже целую медитационную систему
разработал, основанную на картинке из телевизора или журнала.
И, наконец, пришло время, когда мне удалось вырваться с одной
шестой части суши. Получилось это совершенно случайно.
Я любил кататься на скейтборде по безлюдным затяжным спускам. И
потому часто навещал один удмурдский городок, вся прелесть которого
для меня заключалась лишь в единственной тихой улице, что сбегает
волнами вниз.
И вот привычно скатываясь по трассе, зная на ней каждую выбоину,
я расслабился, замечтался, и на ум вдруг пришёл Сан–Франциско, где
по такой же волнистой улице гонялись в боевиках за крутыми
бандитами ещё более крутые полицейские. На один лишь миг я прикрыл
глаза или моргнул протяжённо... Ослепительное солнце, пробившее
закрытые веки, и жара, хлынувшая под куртку, дали понять, что
вокруг уже не Удмуртия. Я открыл глаза. Вместо привычных вечно
мокрых пятиэтажек вдоль улицы стояли особняки, вместо чахлых берёз
– пальмы.
В то время поездки за рубеж ещё не стали обычным делом, и я
сильно перепугался, оказавшись в социальном зазеркалье.
С перепугу пробыл я там не долго. Оглянулся, не видит ли кто,
быстренько вскарабкался повыше и оттолкнулся ногой, думая только об
одном – о сырой удмурдской осени.
Вернувшись домой я сел за английский язык. Выучил его за три
месяца, решительным штурмом, словно собирался поступать в МГИМО.
Вот ведь когда припрёт – а в школе едва вытягивал на тройку. Теперь
за дело!
С каким упоением и лёгкостью я открывал для себя Соединённые
Штаты! Мэйнстритов и авеню в честь Линкольна и Вашингтона там
встречалось не меньше чем у нас площадей Ленина. Скоро сеть
переходов опутала всю страну. Со скейтом под мышкой я отправлялся в
Удмуртию, "спускался" в Сан–Франциско и уже оттуда путешествовал по
Америке.
Я отдыхал на Гавайях, наблюдал за космическими стартами во
Флориде, слушал Ниагару, заглядывал в Большой Каньон. Пару раз
заскочил в бывший Новоархангельск на Ситке, удовлетворяя
любопытство юности, а, воплощая более ранние мечты, побывал в
Диснейленде. Несмотря на возраст, я полюбил там бывать – видимо
добирал то, что недодали в детстве. Подозреваю, что и те, кто
приводил в парк развлечений толстеньких отпрысков, использовали их
только как повод.