Деревья удалось обнаружить
неподалёку, хотя деревьями их можно было назвать с натяжкой.
Лишённые листьев сухие ветки, торчащие из полых стволов, они легко
рубились, но очень быстро горели. Есть их было нельзя. Даже если
перебороть ужасный вкус, похожий на пепел, и заставить себя
проглотить эту серую массу, она вся целиком выйдет с кровавой
рвотой в течение часа. И даже если пытаться приучить свой организм
ежедневными маленькими порциями, результат остаётся таким же.
Может, сварить из них бульон? Кажется, этого они ещё не
пробовали.
Перед тем как приблизиться, Торлейф
внимательно осмотрел каждое дерево и убедился, что их количество
совпадает с количеством теней от них, что все тени лежат в
правильном направлении – прочь от огромного, бьющего в небо столпа
света, источник которого располагался где-то в центре проклятого
континента. Нормальные корни, не двигаются без ветра, а подле них
воздух не сухой и не горячий, нет запаха масла, и волосы не
становятся дыбом. Не опасны, скорее всего.
Немного успокоившись, Торлейф сделал
глубокий вдох и осторожно коснулся кончиком своего топора всех
ближайших деревьев по очереди. До сих пор все деревья с нормальными
тенями на поверку оказывались обычными, мёртвыми деревьями, но
последние три месяца приучили Торлейфа сомневаться во всем,
приучили, что не бывает такой вещи, как излишняя осторожность.
Сухая древесина рубилась легко, а
полученные части, которые более уместно назвать было не дровами, а
осколками, весили всего ничего, так что удалось управиться быстро.
Возвращаясь к товарищам, Торлейф чувствовал небольшой прилив
бодрости от хорошо сделанного дела, и мрачные мысли ненадолго
оставили его. Пусть их и оставалось всего трое, но скоро уже они
достигнут ближних территорий, относительно безопасных, а там и до
берега рукой подать. Никому больше не нужно умирать.
Осколки странных деревьев легко
подхватили огонь, и уже скоро все они могли отогреться. Ну или во
всяком случае они могли почувствовать тепло от огня. Рядись ты хоть
в сотню соболиных шуб или же броди здесь практически голым, тебе
всегда будет немного холодно или немного жарко, и даже возле огня
этот холод не отступает. Ещё до того, как они подались в обратный
путь, Ульрик до того извёлся вечным морозом, что сунул руки прямо в
костёр, и даже тогда, с его слов, чувствовал эту липкую
прохладу.