— Благодарю вас, ярл Торлейф. Слава о
вас и вашей щедрости гремит даже на западных осколках Империи, и
теперь я вижу, что стоит она на надёжном основании. Края ваши
действительно суровы, но преисполнены своей особой красотой. Мне
жаль, искренне жаль, что я не смогу насладится этой красотой в
полной мере. Подлинное горе, безусловно, но утром завтрашнего дня
наш корабль будет готов к отплытию, и мы вынуждены будем продолжить
наше путешествие.
— Корабль? — Торлейф удивлённо
вскинул брови, и это, пожалуй, была первая его искренняя эмоция в
этой беседе. — Бринхейм не имеет широкой гавани, и я вполне уверен,
что знаю каждое судно, что стоит у наших причалов. В основном
потому, что каждое судно там – моё. И я не припомню, чтобы я
планировал отдавать их кому-то в аренду.
Малая дружина, словно повинуясь
какому-то невидимому сигналу, заметно, и можно даже сказать
нарочито напряглась. Король и его люди же, напротив, оставались
абсолютно расслабленными и невоинственными.
— Полагаю, всё же не каждый корабль
принадлежит вам, мой друг, хотя бы потому, что я знаю одно
исключение. Я сказал бы вам название, но к сожалению отшельники
никак не называют свои суда.
Риг вспомнил множество мелкоглазых
уродцев, что ютились в питейном доме, да и сейчас вокруг их можно
было увидеть не мало. Стало быть, приплыли они сюда не случайно, а
на встречу с Безземельным Королём. Уж казалось бы, рождённый во
дворце должен больше прочих брезговать такой компанией, но Браудер
Четвёртый, по всей видимости, был не из брезгливых.
— Своя логика в этом есть, — Торлейф
цокнул языком и покивал головой. — Мы, жители суши, тоже не часто
даём имена своим домам. И, как правило, не плаваем с мелкоглазым
ворьём.
Браудер проигнорировал скрытое
оскорбление и лишь пожал плечами:
— Корабль есть корабль. И я хоть и
человек, от морского дела весьма далёкий, могу заметить, что
корабль у этого, как вы сказали, «мелкоглазого ворья» достаточно
вместительный и следует в нужную нам сторону. Как следствие, этот
же корабль избавит вас от нашего присутствия уже завтрашним
утром.
— А могу я полюбопытствовать
направлением вашего путешествия. Быть может, один из моих кораблей
плывёт в ту сторону?
— Мёртвые Земли.
Удивительно, какая тишина туту же
установилась на площади, стоило главарю наёмников сказать лишь два
слова. Слова эти были понятны всем на любом языке, и каждый
почувствовал, как неспокойно стало на душе, словно проснулся от
вещего сна, где свою смерть увидел, а открыв глаза самого сна уже
не помнишь, только чувство. И стоя достаточно близко, Риг видел,
как у Торлейфа Золотого напряглось лицо и в глазах неожиданно
появились слезы. Но мгновение, и морок развеялся.