Никто, впрочем, Йорана не перебивал,
и он продолжал говорить:
— Но Кнут все равно напал на нас из
засады. Безоружные, застигнутые врасплох, трое из нас полегли на
месте, а мне чудом удалось сбежать. Бегством своим мне гордиться
нечего, и если снимут за это с меня одно звено, то так тому и быть.
Но безоружный и раненый, я мог лишь погибнуть, а сейчас могу
говорить.
Вальгард кивнул и положил цепь Йорана
в левую чашу, как признание его слов не подлежащими сомнению,
достаточными для обвинения. Достойный равнитель на его месте задал
бы множество вопросов, как например, зачем четверым людям четыре
факела или почему сапоги Йорана, когда он вернулся в город, были
покрыты овечьей кровью. А после этого следовало бы дать слово
обвиняемому и узнать его взгляд на произошедшее, услышать его
вопросы.
Но по-настоящему достойный равнитель
не стал бы слушать слова Йорана изначально, так как всем было
известно его положение. Четырнадцатый сын Тира Большая Берлога, он
ни в одном доме не стал бы желанным мужем и лишь Торлейф принял его
под своей крышей. Поженив того на своей старшей дочери, ярл
выдвинул условие, что дети от их брака будут рождены под знамёнами
Лердвингов — унизительное соглашение. Но Тир его принял, и его
младший сын получил своё место в Бринхейме, право голоса на общих
собраниях, стал обязан Торлейфу всем. Любые слова, сказанные
Йораном с того дня, это слова ярла, которые тот позволил Йорану
сказать, и потому веса не имеющие, не должные его иметь.
Но Вальгард просто кивнул и положил
его цепь в обвинительную чашу. Тир Большая Берлога смачно сплюнул
на землю, Кэрита резко подняла голову, а старейшие зашептались, но
ни один голос не возвысился над этой тихой рябью. Ни один человек
не высказал мнения против, просто потому что единственный, кто не
побоялся бы возразить столь явной несправедливости, стоял в этот
момент на девятой ступени. Вот только Кнут уважал закон и,
возвышенный над всеми, хранил молчание в ожидание вопросов.
А потом все услышали, как в голос
засмеялся Вэндаль Златовласый. Смех этот был невесёлым, но
искренним: так смеются, когда идущий рядом падает в грязь, когда
проткнёт себе ногу собственным мечом незадачливый товарищ, или
каким другим способом человек опозорит себя перед людьми. И этим
недобрым смехом Вэндаль выделил себя среди прочих, но не сказал
после этого ни слова и просто ушёл с площади, всё ещё немного
посмеиваясь.